Тайна старой усадьбы

— Потом, потом я все тебе расскажу. Немедленно собирайся. Завтра утром мы уезжаем в город.

— Господи! Да что же это такое! — воскликнула Ольга.

Но я ее не слушал. Я прошел в свою комнату, запер дверь и бросился на кровать.

Крупные капли дождя застучали по стеклам.

Я лежал, закрыв лицо руками, и мне казалось, что я схожу с ума.

Разразилась сильнейшая гроза с проливным дождем и непрерывными молниями и раскатами грома. Под сильными напорами ветра наш старый дом, а в особенности его верхний этаж, где мы теперь помещались, чувствительно вздрагивал.

Как это ни странно, но разбушевавшаяся погода действовала на меня очень благоприятно. Мои нервы успокаивались все более и под конец, под шум ветра и стук дождя по оконным стеклам, я, утомленный происшествиями, крепко заснул.

IX ПИСЬМО ОТ ПОКОЙНОГО ДЯДИ

Я проснулся, когда уже совсем стемнело. В моей комнате огня не было, но сквозь открытую дверь из комнаты Ольги по моему полу протянулась длинная освещенная полоса.

Ольга тихо разговаривала с одной из своих девушек. Я окликнул ее.

Она поспешно вошла и села ко мне на кровать.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила она заботливым тоном, ласково гладя меня по руке.

— Ничего себе, я очень хорошо спал.

— Хочешь ужинать? от пани Вильгельмины уже приходили. Пан Тадеуш попал под самый дождь и промок до костей; он привез почту; есть газеты и письмо от Сергея Ивановича.

— Ты иди, Оля, ужинать, но захвати с собой Параску и Варю, а я есть не хочу; пришли мне только чая.

— И мне не хочется есть, отвечала Ольга. — Параска, — кликнула она, — зажги, пожалуйста, тут лампу, а потом сходи с Варей к пани Вильгельмине. Скажи, что мы ужинать не придем и просим прислать нам чая. Сейчас я принесу тебе почту, — добавила она, обращаясь ко мне.

Письмо от Сергея Ивановича было очень толстое и, сверх обыкновения, заказное.

Я вскрыл конверт. Сергей Иванович писал, что им получен на мое имя из Ниццы целый тюк разных бумаг, документов и переписки, оставшихся после дяди. Все это он решил сохранить у себя до нашего возвращения, но оказавшийся среди прочего пакет, адресованный на мое имя, он при этом прилагает.

Это был большого почтового формата конверт из плотной бумаги, запечатанный сургучной печатью дяди.

Бережно, с чувством какого-то благоговения, я открыл адресованное мне письмо, писанное человеком, которого уже не было в живых.

Несколько листов большого формата были исписаны крупным старческим почерком.

Мы с Ольгой присели поближе к лампе и принялись читать.

«Дорогой племянник Дмитрий, — писал покойный дядя, — я чувствую, что конец мой близок, и что мне необходимо написать тебе это письмо; не знаю, успею ли и сделаю ли это так толково, как бы мне хотелось.

Кроме тебя и твоей сестры Ольги, которой я, к сожалению, никогда даже не видел, у меня нет близких родственников, поэтому я и не оставляю духовного завещания; ты с сестрой останетесь моими единственными наследниками.

Кроме небольшой суммы денег и разных мелочей, которые останутся после меня в Ницце, вы унаследуете мое большое имение Борки.

Оно находится в управлении у некоего Лясковского. Должен сообщить тебе, что это человек испытанной мною честности и великолепный хозяин.

Я не навязываю тебе ничего, но если ты сохранишь Лясковского в качестве управляющего, то вы с Ольгой будете получать с Борок прекрасный доход, который даст вам возможность жить, ни в чем не нуждаясь. По этим же соображениям я советовал бы вам этого имения не продавать.

Но над усадьбой его тебе, Дмитрий, придется серьезно поработать, и я очень прошу тебя отправиться туда одному, но ни в каком случае не брать с собой сестру. Ей, как женщине, может оказаться не под силу то, что придется тебе там испытать.

Боюсь, что, читая нижеизложенные строки, ты будешь улыбаться, но ничего, ты все-таки прочти все это внимательно и хорошенько запомни, так как со всем этим тебе придется столкнуться по приезде в Борки, поэтому-то и не бери с собой сестру.

В усадьбе живет привидение. Это призрак молодой еврейки, изображенной на портрете, висящем в угловой комнате старого дома, обращенной на юго-запад.

Этому призраку, по-видимому, не дано власти выходить за пределы сада; ни в старом доме, ни в каком-либо ином месте усадьбы или имения его встретить нельзя. Кроме того, он является только законным владельцам Борок, и ни одно постороннее лицо никогда его не видело.

Если сможешь, не бойся этого призрака; он совершенно безвреден; он только просит похоронить его, то есть, останки молодой еврейки, по еврейскому обряду, и обещает за это отслужить.

Я собственными глазами видел этот призрак много раз и при самых неожиданных условиях. Где находятся останки еврейки, я не знаю, но, вероятнее всего, их нужно искать в диком саду, в конце длинной липовой аллеи, выходящей на площадку на берегу протоки.

Я это думаю потому, что там я всегда испытывал мучительное ощущение присутствия какого-то невидимого мне существа.