Тайна стоит жизни

Темнота во двор монастыря опускалась поначалу нехотя: небо к вечеру начало очищаться от облаков. Лучи скрывшегося за горизонтом солнца цеплялись за жидкие перистые облака. Но вскоре и они растворились в темной бездне неба. Выступили слабые звезды. Где-то к полуночи на небо выкатилась почти круглая луна. Монастырский двор, пересекаемый причудливыми тенями соборов и сторожевых башен, застыл. Лишь изредка тишину прогоняли ночные сверчки.

Контрразведчики по очереди наблюдали за монастырским двором. Но пока никто не появлялся ни у скамейки, ни у досок.

Лейтенант Матыгулин уже было задремал, когда Вильданов толкнул его в бок:

- Тагир, ты слышишь, какой-то странный звук доносится от главной звонницы.

Тот встрепенулся. Прислушался и прошептал:

- Кажется, никого…

- Да ты проснись! - горячо зашептал Вильданов. - Приложи ухо к щели.

Матыгулин вновь прислушался:

- Скрежет железа, что ли?

- Вот именно. Кажется, кто-то пилой орудует. Звук доносится со стороны главной монастырской звонницы.

Вскоре все стихло. Вильданов взглянул на боковое зарешеченное окошечко звонницы и застыл в удивлении: там были видны сполохи огня.

- Смотри на звонницу, - произнес он. - Откуда там огонь? Вход ведь заперт.

Вильданов на ощупь двинулся к двери.

- Ты куда? - удивился Матыгулин.

- Как куда? - тихо отозвался тот. - Надо проверить. Не черти ж это… Кто-то туда пробрался…

- Выходить нельзя! Может, это нарочно делают: проверяют, нет ли наблюдения.

Тем временем свет в оконце померк и через некоторое время совсем исчез. Оба до боли в глазах всматривались в темноту: не выйдет ли кто из звонницы, хотя на толстых кованых дверях ее висел замок.

Оба контрразведчика гадали: каким же образом неизвестный, словно призрак, оказался внутри звонницы, ведь они обязательно увидели бы появление человека. И что ночью нужно кому-то в этом сооружении монастыря?

Луна, пройдя по небу полукруг, исчезла. Вскоре стало светать. Утром пришли рабочие. Среди них был и лейтенант Денисов.

В обед в вагончике остался Вильданов, а Матыгулин вместе с рабочим ушел в поселковую столовую. Там он доложил результаты ночного наблюдения прибывшему в Святовск майору Галямову.

- А вам не показалось? - усомнился майор. И улыбнувшись: - Может, со страха?..

- Да что вы, товарищ майор, - обеспокоился Матыгулин, - собственными глазами видели. И слышали…

- Ну, хорошо. Будем так и считать, как вы доложили. А теперь езжайте отдыхать: все-таки сутки не спали.

- Товарищ майор, - взмолился Матыгулин, - разрешите мне и сегодня на ночь остаться?

Но майор, сославшись на график дежурства, отказал ему. Увидев, как тот расстроился, суховатый Галямов неожиданно напомнил ему, как маленькому, историю про конька-горбунка:

- Даже в сказках сторожат по очереди, товарищ лейтенант, а вы хотите за всех… - Но, немного подумав, добавил: - Хорошо. Сейчас идите отдыхать. На ночь заступите вместе с Жуковым дежурить с внешней стороны монастыря в районе кладбища.

К ним подошел Стеклов. Поздоровавшись, он пригласил их пойти к дочери, проживавшей здесь в Святовске, в бывшем родительском доме.

Матыгулин отправился спать в соседнюю комнату.

Усевшись у окна, Стеклов сказал:

- Есть кое-какие данные, Марс Ахметович. По поручению Михаила Ивановича - вы, конечно, в курсе, - мы изрядно потрудились в светловолжских и местном архивах. Наводили справки о некоторых жильцах архиерейского корпуса. На четвертом этаже в квартире N 24 поселился некто Григорин, приехавший из Сибири в прошлом году. Возникает вопрос, каким образом только что приехавший человек получает квартиру? Ведь люди стоят в очереди по нескольку лет. Работает он в Светловолжске, часто меняет работу и разъезжает по разным городам. Одним словом, сомнительная личность.

Потом он вытащил из папки план архиерейского корпуса, датированный 1764 годом. Архиерейский корпус, по его словам, перестраивался. Перестройка коснулась внутреннего интерьера, были кое-где переделаны перегородки. Короче: до перестройки и после архиерейские покои оставались неизменными. А жил сам архимандрит на втором этаже. Стеклов ткнул пальцем в план.

- Вот она, опочивальня отца Викентия. Она сейчас занята жильцами квартиры N 5 Шарафетдиновой и Розовой.

Майор отложил бумаги в сторону и произнес:

- Решили на всякий случай проверить и их. Оказалось: Розова проживает в этой квартире с двадцать пятого года. А вот Шарафетдинова - с конца тридцать восьмого. Она обменяла двухкомнатную московскую квартиру на две комнаты в коммуналке. С чего бы это? Ведь она могла выменять на свою квартиру целые хоромы в Светловолжске или, тем более, здесь.

- А где она родилась? - спросил вдруг оживившийся Галямов.

- На Урале, в Нижнем Тагиле.

- Стало быть, нельзя объяснить этот шаг любовью к родным местам?

- Выходят, что нет. К тому же зачем женщине не христианской веры рваться в монастырь, вернее, поселяться на его территории?

- Да… - задумчиво произнес Галямов, посматривая на башни монастыря. - …К этой Шарафетдиновой надо срочно присмотреться.

Оба замолчали. Каждый, о чем-то думая, смотрел в окно, где перед взором высилась громада монастыря.