Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

Турбовинтовой самолет прибыл в Лос-Анджелес. На этот раз Рикардо не остановился ни в «Королевской», ни в «Колумбии». Он выбрал плохонький третьеразрядный отель, расположенный далеко от центра. Позвонил на центральную АТС отеля и попросил разбудить его ровно в семь утра. И тут же заснул. И сон, который ему привиделся, пожалуй, как нельзя более подходил ко всему тому, что случилось накануне. Ему приснилось, что он бредет по улочке в Бруклине (Бруклин всегда пах бойней), кровь обильно течет из носа, и он с силой тянет на веревке труп какого-то мужчины. Потом он вдруг увидел себя на Восточном шоссе, том самом, что мягко скользит среди холмов и равнин. День стоял теплый, моросило, он лежал навзничь на асфальте, и по лицу стекали струйки воды. Он хотел встать, но лишь слабо пошевелил пальцами и открыл глаза. Сейчас проедет грузовик или авто и раздавит его.

И вдруг он уже не на шоссе, а словно в замедленной киносъемке бежит по какому-то мосту; он узнает его, очень похоже на Кохимар — там, в окрестностях Гаваны, только почему-то не видно моря. Йоланда сидит, прислонившись спиной к дереву, метрах в ста от него. Он ей улыбается и жестом приглашает подойти. Вот-вот он и сам подойдет к ней, коснется ее пальцами, вот и она простирает к нему руки. И вдруг она исчезает, а на ее месте сидит этот тип, наставив на него револьвер. И стреляет.

Весь в поту, он проснулся. Звенел телефон. Это ему звонили из бюро обслуживания известить, что пробило семь утра. Он что-то пробормотал в ответ и повесил трубку.

Все тело болело, и, казалось, совсем уже не было сил. В ванной он взглянул в зеркало: губа вздулась, около носа появился темный синяк. Он принял душ, оделся и спрятал револьвер в карман пиджака. Потом спустился в холл, выпил кофе со сливками и позвонил в аэропорт. Рейс на Майами будет в 12.00 пополудни. Сегодня пятница, а завтра, в субботу, Гавана получит его шифровку с планом нападения на порт Сьенфуэгос.

Но Йен Чанг уже летел самолетом, следующим рейсом до Майами, Флорида…

* * *

Без пятнадцати двенадцать в ту же пятницу, 9-го, Майк Норман сидел в приемной Стюарта Дьюка. Машинистка, повернувшись к нему спиной, перепечатывала какой-то документ. Норман решил развернуть свой корабль носом к ветру, направить его прямо в сердце бури. В любом случае, рано или поздно, старик об всем узнает.

В восемь утра он заехал в госпиталь, и доктор Клюгер сказал, что жена Сан Хиля вне опасности (и главное — ее никто не может видеть: после операции, когда ей извлекли пулю из плеча, доктор сумел так устроить, что ее поместили в изолированную палату в западном крыле здания, предназначенном для родственников служащих агентства). Клюгер солгал в регистратуре; он записал эту женщину как свою свояченицу, указав в карточке, что она случайно попала себе в плечо, прочищая охотничье ружье. Норман успокоил его, заверив, что сегодня же вечером женщину перевезут в частную клинику на Кинз.

— Она сегодня вечером сможет дать показания? — беспокойно спросил он.

— Она сможет говорить, как только пройдет действие наркоза, — ответил Клюгер.

— Хорошо, Вилли, ты усыпи ее, если она проснется. Но мне она будет нужна в восемь вечера.

Грязное дело, но Вилли стольким был обязан Норману, что не смог отказаться.

— Около половины восьмого я приеду и заберу ее. Не уезжай из госпиталя.

Клюгер попытался было слабо запротестовать, но Норман уже повернулся к нему спиной и вышел.

В десять утра он появился в морге. Труп Павелчака сторожил человек, приставленный Максом. Заведующий моргом, невзрачный человечек с расплывчатыми чертами лица, толстыми очками и прилизанными по лысому черепу прядками светлых волос, был преисполнен волнения, ибо чувствовал себя причастным к «государственным секретам», заговорам и так далее. Когда же «первый помощник палаты» представил ему Нормана как «большого начальника», он совсем растерялся.

Норману не стоило большого труда объяснить человечку, в чем дело, тем более что он вообще ничего не объяснял. Лишь смутно упомянул о «государственной безопасности», и, казалось, человечек вот-вот вытянется по стойке «смирно». Норман заверил его, что в четыре часа дня они заберут трупы Сан Хиля и Павелчака, и попросил (почти приказал) сделать вскрытие.

В 11.30 Норман позвонил Чарли Мелтону и поручил ему все связанное с Павелчаком: известить семью, организовать все в похоронном бюро и заняться похоронами. Ему же он поручил и жену Сан Хиля: найти место в хорошей частной клинике на Кинз и в 7.30 вечера ждать его с каретой «Скорой помощи» у госпиталя управления.

Было без пяти двенадцать дня. Норман погасил сигарету.

— Пройдите, пожалуйста, мистер Норман, — сказала секретарша.

* * *

— Сони нет, — нервно бросил Хосеито Менокаль.

— А что еще ты смог разузнать? — спросил Фико Таблада, выпуская дым через нос.

— Какого черта, Фико? Убили Роберто — вот что сейчас главное.

Таблада снова вспомнил свой вчерашний телефонный разговор с Роберто Сан Хилем:

«Ортис хочет меня видеть».

«Он в Нью-Йорке?»

«Нет, мне позвонил некий… Рамон Сьерра. Ты его знаешь?»

«Никогда о нем не слышал».