Тайна тибетских свитков

— Ты говоришь, ему обещали «большие деньги». Их уже отдали? Начали рассчитываться?

— Не знаю.

— Это важно.

— Понимаю.

— Не все понимаешь.

Теперь Серова уже полностью вернулась в состояние деловой женщины.

— Сказать о том, что в России ситуация непростая, можно в любой момент нашей жизни, но нас-то интересует сегодняшний день. — Тать яна говорила так, будто выступала на каком-то форуме с участием правительства. Как ми нимум. — У Азизова обширные связи на всех уровнях, и его считают надежным партнером. Мало кто так удачно сочетает свои интересы с интересами и России, и наших бывших азиатских республик, а это сейчас важно. Так что, сам понимаешь, давить на Азизова никто не станет.

Серова сделала небольшую паузу, и Небольсин подумал, что она, скорее всего, взвешивает, можно ли сказать то, что хочется.

Все-таки решилась:

— Сегодня, Валера, только своеобразный «синдикат» смог бы взять на себя такую роль, понимаешь?

— Нет, — признался Небольсин. — При чем тут синдикат?

— Синдикат, как ты помнишь, это объединение самостоятельных субъектов.

— Это я помню, но к нашей теме пришить не могу.

— Ключевое слово тут — «объединение».

— Ты хочешь сказать, что за Азизовым много кто стоит?

— Сегодня за каждым заметным человеком кто-нибудь стоит, — усмехнулась Серова. — О нем же лучше сказать, что он сейчас — своеобразный наконечник копья. Именно сейчас, в настоящий момент. Так вот, насколько мне известно, Азизов активно участвует в наркотрафике, а это, как ты понимаешь, пирог очень многослойный. Тимура не дадут всерьез трогать хотя бы потому, что из этого корыта хлебают и правые, и виноватые. Схема-то проста, как пареная репа: наркотики — доставка — распространение — наличка. А уж наличку можно тратить как угодно. И учти, если наличку вкладывают в реальное дело, то рискуют быть вычисленными, методики-то уже отработаны даже у нас. Значит, надо быть очень осторожным, а лучше вовсе отказаться. А вот если эти же наличные вложить, например, в организацию «протестов»…

Серова замолчала, и видно было, что пауза эта ей нужна для перехода к какой-то другой теме, и надолго она не затянулась.

— Ты не хочешь об этом поговорить с нашим пожилым другом?

— Ты о Дружникове? — уточнил Небольсин.

Феликс Александрович Дружников тоже был в числе тех людей, которых объединил и переплел Игорь Корсаков своими расследованиями.

— Дружников — ветеран, — объяснил Небольсин. — Пусть и чекист, но — ветеран, то есть никаких знакомств в сегодняшней власти не имеет.

Он посмотрел на Серову, продолжавшую молчать, и сказал как-то виновато:

— Ну, позвоню на всякий случай.

То ли потому, что уступил, то ли потому, что все это время выбирал между «да» и «нет», он сказал:

— А ты не хотела бы поехать за город?

Серова удивленно уставилась на него, и Небольсин затараторил:

— Ну просто прогуляться по роще… Если есть желание, и в лес можем зайти… У нас там всего полно!

Серова перебила:

— А ничего, что я сегодня даже не обедала?

Небольсин возмущенно фыркнул и сказал в телефон:

— Павлик, ужин на двоих!

Посмотрел на Серову и сказал:

— И букет цветов! Лучших!

Закончив разговор, он с облегчением сказал:

— И домой доставим с комфортом!

Серова смотрела на него, потом взгляд отвела и сказала:

— Если уж гулять за городом, то лучше сразу после завтрака…

16. Москва. 5 января ПРОСЛУШКА ТЕЛЕФОННОГО РАЗГОВОРА

«Очкарь»: Это я.

Ганихин: Да, слушаю, что у вас?

О.: Все в порядке.

Г.: Чем он занят?

О.: Не знаю, еще не выходил.

Г.: Не выходил в двенадцать часов дня?

О.: Да ты не волнуйся, мы проверяли.

Г.: Как проверяли?

О.: Боря, ты не выспался, что ли? Нормально проверяли, позвонили по телефону. Один раз попросили Ларису, второй раз требовали бухгалтерию.

Г.: Ладно, я понял. Что-нибудь необычное есть?

О.: Вроде нет. Но я чего звоню — ты контролируешь его телефоны? Кто, кроме нас, звонил?

Г. (со смехом): Еще какие-то дебилы ошибались номером. (Серьезно.) Никто не звонил. Мобильник у него отключен. Я сейчас буду по городскому его проверять.

О.: Зачем? Вспугнешь!

Г.: Не сходи с ума! Я ему каждый день по несколько раз звоню. Все, отбой.

17. Москва. 7 января

И снова Корсаков проснулся поздно, но только потому, что так велел Льгов. Честно говоря, Игорь и сам себе не смог бы толком объяснить, почему он так внимателен ко всем советам и замечаниям питерского гостя, но никаких душевных протестов он в себе не ощущал, а раз так, значит, все правильно!

И хотя его несколько раз будили случайными звонками, спал всласть, неоправданно безмятежно, как младенец. Встал он бодрым, плотно позавтракал. И поскольку выходить надо было не раньше полудня, включил ТВ, взял какую-то книгу, но сосредоточиться ни на чем не мог. Мысль сразу же соскальзывала на предстоящие дела, поэтому в разрешенное время буквально выскочил из дома! Но шел неспешно, время от времени посматривая на себя со стороны, чтобы не переигрывать. А еще Льгов категорически требовал не оглядываться, не смотреть в витрины и вообще не играть в Штирлица!