Тайна трагедии 22 июня 1941 года

К этому остается только добавить, что Штеменко отказался писать рецензию на книгу Г. Жукова, считая, что она, мягко говоря, необъективна. Такого же мнения поэтому вопросу придерживался такой авторитет, как В. М. Молотов, который заявил, что «…на Жукова надо очень осторожно ссылаться…». /83/.

В «Соображениях…». от 18 сентября 1940 года за подписями всех — от Наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Мерецкова (перед самым утверждением этого документа произошла смена начальника Генштаба) до утверждающей подписи И. В. Сталина было прямо указано, что война может начаться в результате внезапного нападения Германии и ее союзников на Советский Союз, и при указании, что главный удар будет осуществлен в т. ч. и на Белорусское направление, а именно Минск — Смоленск — Москва, при этом задачи РККА определялись — «активной обороной, прочно прикрывая наши границы в период сосредоточения войск». А далее, по завершении сосредоточения наших войск планировалось нанести ответный удар и затем перейти в решительное контрнаступление в целях нанесения противнику окончательного поражения.

Что остается сказать по этому поводу. Только одно. Невозможно не восхищаться удивительным даром предвидения начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, под руководством которого эти «Соображения…». разрабатывались. И главное, что при этом было определено направление главного удара на Минск и Ригу — Псков (гитлеровцы так и планировали тогда, действительно) из Восточной Пруссии и территории Северной Польши. Таким образом, фактически был вскрыт главный замысел немецкого командования — путем проведения операции на двух стратегических направлениях обеспечить перерастание врезавшихся в территорию СССР клиньев в гигантские клещи для охвата советских войск в центральных районах Европейской части страны.

Все, что выше изложено, чрезвычайно важно, так как к 22 июня 1941 года направление Минск — Смоленск — Москва как направление главного удара непонятным образом исчезнет из речи и оперативных планов возглавляемого Жуковым Генерального штаба, также как и принцип активной обороны, как главный метод прочного прикрытия наших границ на период отмобилизования и сосредоточения наших войск.

Исчезновение минского направления как главного для вермахта заслуживает особого внимания, так как оно исчезло дважды из всех оперативных планов — ведь задача прочного прикрытия минского направления ставилась двум округам, ЗапОВО и ПрибОВО, а с началом военных действий — Западному и Северо-Западному фронтам. После окончания войны и до смерти И. В. Сталина все эти вопросы не рассматривались, а в Генштабе об этом никто и не вспоминал. После смерти Сталина (где-то в 1955 году) об этом «вспомнили» Хрущев и Жуков, они это исчезновение «объяснили» весьма просто, — «видите ли, И. В. Сталину все это якобы перед 22 июня 1941 года очень не понравилось и он, исходя из каких-то экономических соображений, приказал считать главным для вермахта Юго-Западное (КОВО) и Южное (ОдВО) направления, т. е. на Украину.

Хрущев и Жуков хорошо знали, чем более дикой и подлой кажется ложь, тем скорее в нее поверят. Хотя эта ложь очень легко опровергается. Если, как утверждают Хрущев и Жуков, Сталин действительно приказал переделать план в данном случае, то возникает естественный вопрос, где же этот новый план, куда же он делся, в конце концов, или почему Генштаб не выполнил его указания, а сам Сталин как утвердил план Шапошникова еще 14 октября 1940 года, в таком же виде он и предан был огласке в 1992 году.

Военный историк А. Мартиросян показывает, что источником этой лживой басни об Украинском направлении является маршал К. А. Мерецков. Дело в том, что этим двум маршалам — Мерецкову и Жукову, «отшлепанным» еще при жизни Сталина, было из-за чего «придумывать» подобную ложь, ведь им необходимо было каким-то образом объяснить, почему оборона на Западном фронте оказалась настолько «дырявой», что гитлеровцы уже на пятый день войны взяли Минск, а правительство СССР и лично Сталин узнали об этом не от руководителей РККА, т. е. Тимошенко и Жукова, а из сообщений европейских радиостанций?!

Да, действительно, и Мерецков, и Жуков были очень «обижены» на Сталина, — Мерецкова в начале войны чуть было не расстреляли за связь с заговором Тухачевского, но в результате он получил право оправдать себя на поле боя, а Жукова приказом министра обороны СССР № 009 1945 года и при полном согласии остальных маршалов «отстегали» на Военном Совете за беспрецедентную нескромность и приписывание себе заслуг, к которым он не имел никакого отношения. Именно поэтому Мерецков и, особенно, Жуков лгали по поводу Сталина без зазрения совести, — им ничего не стоило перекрутить любой реальный факт по-своему. (об этом мы еще будем говорить в последующих главах).