Тайна трех

Красные кончики волос на белоснежном каре метнулись к щекам, когда она резко остановилась.

Она начала пятиться, готовая сбежать. Я спрыгнула с полутораметрового пня, упершись руками в жухлые хвойные иголки, и вскочила с корточек.

– Только попробуй сбежать, Алла! Или кто ты там! Одно движение – и тебе понадобится настоящий слуховой аппарат, пять костылей и утка.

– Почему… пять… – спросила она, замерев на месте.

– Потому что я сначала выдерну тебе ноги, а потом пришью их снова, чтобы переломать.

Незнакомка, выдававшая себя за Аллу в доме Воронцовых, улыбнулась:

– Она предупреждала… что ты сложнее, чем есть.

Я была акулой, чувствующей каплю крови за двадцать километров до раненой рыбешки. Понабралась в доме Воронцовых. И да, я была похожа на Аллу. Только так я смогу понять ее, пустив ее в свой разум и тело.

– Кто ты? – спросила я девушку, которую больше месяца считала Воронцовой Аллой. – Отвечай, – приблизилась я на шаг, – или я вытащу из тебя все жилы и сошью из них юбку! Скажу, что из крапивы.

Она отшатнулась, но я точно знала: сбежать не посмеет. Как и Максим, она боялась. И теперь ее страх делал меня сильнее.

– Как твое имя?

– Мария Зябликова.

– Издеваешься?

– Нет… это правда.

– Зябликова, – усмехнулась я, – ты знаешь, что «фрингилла» – это «зяблик» на латыни? Настоящая Алла выбрала тебя из-за фамилии?

– Из-за того, что я училась в театральном.

– Надеюсь, что только из-за этого, – облокотилось я о дерево, – значит, ты Маша. Я слышала твое имя в Оймяконе от Владиславы Сергеевны. Ну, рассказывай, Маша. Кто ты? Почему согласилась обманывать меня? И про камелии не забудь.

– Про камелии я никогда не забуду.

– Что они значат? Почему ты истерила, когда видела их или когда Максим пел ту песню?

– Вот, – подошла она, поворачивая ко мне экран мобильника, – ее зовут Лея. Сокращенно от Камелия. Моя дочка. Сейчас ей почти пять.

– Твоя дочка? Алла угрожала навредить твоему ребенку?

– Нет, что ты. Она спасла ее. У Леи редкий диагноз мышечной дистрофии. Она не могла стоять на ногах, держать ложку, говорить. Но, – включила Маша видео, – посмотри на нее сейчас.

На видео румяная здоровая девочка носилась по площадке: скатывалась с горки, запрыгивала животом на перекладину качелей, тормозя сандалиями о песок.

– Алла приготовила настойку. Приняв ее, Лея начала ходить через сутки и бегать через неделю. Я верю, что Аллу послал мне Господь Бог в ответ на молитвы о дочери, но бесплатного дара не бывает, Кирочка. Я должна была выполнить свой контракт. И… я не верила, что ты приедешь в Оймякон. И Алла не верила. Верил только он.

– Кто? Костя?

– Максим. Он сказал, что если ты приедешь, значит, все это правда. И он поверит сестре.

– Потом про Максима и Костю. Почему ты здесь? На Фрингилле?

– Я местная. Живу в Калининграде много лет после развода. Несколько дней назад Алла прислала мне СМС. Сообщила, что Косте нужна моя помощь. Увидев его, я поняла, что он все забыл. У него новые документы на имя Кирилла. И я решила, пусть будет так. Пусть я стану для него Машей, а он для меня Кириллом.

– А кем же стану в вашей счастливой семейке я?

– Знаешь… я ведь сильно не притворялась, что он мне нравится. Я играла роль, но всегда относилась к нему с теплом и трепетом. И с Леей он подружился.

– Он не останется с вами, – чувствовала я ревность и странную уверенность в своих словах.

– Это не тебе решать, – спокойно ответила Маша. – И не мне. Спроси его сама, чего он хочет. В конце концов, здесь заповедник, а не зоопарк. Журавли прилетают и улетают куда и когда хотят.

– Но журавли не бросают свою пару.

– Уверена? Почитай про них еще раз.

– Ты обманула его. Ты – актриса. Как ты можешь быть с ним?

– А что, если существует и мое уравнение, Кира? Где есть мое числительное возле Кости? Дробь, в которой я нахожусь над чертой.

Ее последняя фраза нарисовала в моем испорченном духом Аллы воображении выстрел и крышку гроба.

– Я просто не хочу, Кира, чтобы он разбил тебе сердце. Он не вспомнит.

– Внутри этой мышцы, – прикоснулась я к груди, – осколки. Больше там нечего разбивать.

Мы вышли на парковку, вышли за калитку, и навстречу нам из припаркованной машины вышел Костя, заметив Машу. А вот заметив за ее спиной меня, он не сделал ничего.

– Кто это с тобой?

– Кира, – назвала я свое имя, – Журавлева.

Он смотрел на меня больше минуты. Рассматривал, узнавал, изучал, вспоминал?

– Ты меня помнишь?

– Кира, – вздохнул он, – вы мне звонили. И теперь вы приехали.

– «Ты», – исправила я его. – Нам нужно поговорить.

Я обернулась к Маше:

– Отправь по старой «недружбе» эсэмэску Алле. Напиши, что я решила ее уравнение.

Когда Маша уехала, я протянула Косте свой мобильник:

– Посмотри вот это.

Видеозапись нашего выступления на конкурсе «Сверх» на Гребном канале. В конце программы мы исполнили поддержку, в которой парили с Костей по льду, я делала последнее движение смычком по струнам, и наши губы соприкасались поцелуем.

Телефон выпал из его рук. Ударился об асфальт. Наш с Костей поцелуй расчертили две линии экранных трещин.

– Прости, – подобрал он трубку, – я не хотел.