Тайна трех

Подорвавшись с кресла, я собиралась побыстрее уйти. Перешагивала пуфики, цеплялась за них ботинками и парочку раз чуть не грохнулась вперед руками: я знала, чем закончится этот разговор.

Еще капля его общества, и я признаюсь, что все «немножко между нами» превращается в «множко».

– Кира, стой! – догнал он меня.

Судя по звуку шагов, он не перепрыгивал пуфики, а тонул в них ногами.

– Подожди, пожалуйста, остановись! – развернул он меня.

Мы оказалась в центре очередного пуфа, переваливаясь с ноги на ногу, теряя равновесие, как на серфе посреди океана в девятибалльный шторм.

– Кира…

Не знаю, какую тираду слов он заготовил. Что собирался сказать? Я бы слушала и слушала его шепот под искусственными звездами, барахтаясь в красной трясине поролоновых гранул. Это была именно трясина болота, в которой мы тонули, а никакой не океан.

Мы одновременно приблизились. Я перестала сохранять равновесие и упала, утягивая его за собой. Чертыхнувшись, мы оказались на красных пуфах, один из которых взорвался от нашего падения тысячей поролоновых шариков, рухнувших на нас теплым электризованным снегом.

Так рассыпалась и я: мое сознание, мои мысли, реальность. Остались я и он. И теплые губы Кости на моих, застывшие в нерешительном, но столь желанном поцелуе. Сердце билось в ушах, и небо падало неоновыми звездами, пока он обнимал меня, аккуратно прикасаясь к волосам и скулам, а мне хотелось обернуться Костей, рассыпаться на осколки, запутаться в нем, потеряться.

Я не знаю, кем были мне Максим и Костя. Существовало ли решение уравнения наших сплетенных паутиной чувств? Из умных книг Аллы (а она дала мне почитать про арахнологию) я узнала, что паутина существовала на земле сто миллионов лет назад, что ее нить сильнее стали, что паутина – это жидкость, застывающая на воздухе.

Я, Макс и Костя были жидкостями, развивая вокруг себя нитки, источающие ток. Это было научным фактом из книги – бьющие током нити. То же самое происходило и с нами.

Сближение заканчивалось бегущими искрами и падением. И хорошо бы паутина оказалась спасательной сетью, а не смертельной ловушкой.

Пока наши губы с Костей обменивались зарядами тока, грянул гром.

Точнее, визг Воронцовой-старшей.

– О боже! Но, но… что здесь происходит?! Константин, боже… Нет, я не могу смотреть на это! Кирочка, как ты могла?! Как?!

Когда мы с Костей приподнялись с пуфов, усыпанные прилипшими пенопластовыми шариками снега, от Воронцовой остался только вихрь перьев ее черного боа, одно из которых опустилось на наши с Костей крепко сцепленные руки.

Черное вороново перо – черная дыра. Между нами.

Глава 13 Инфаркт памяти и сердца

Как мы осмелились? Как рискнули, окольцованные маяками, посаженные в клетку с камерами на стенах, где про нас известно все, – как мы осмелились влюбиться? Мы влюбились друг в друга. Как дикие журавли.

Мы – Журавлева и Серый.

Я нашла себе оправдание, зная, что Костя женится, потому что так решили Воронцовы, а не он сам. Они шантажируют его страхом за дочь, что та не перенесет отказа. И Костя всего лишь барахтался в реке, пока я вспоминала, умеют ли плавать журавли.

Не притронувшись к завтраку, оставленному на подносе у меня в комнате, я швыряла вещи в чемодан, когда в дверь постучали.

Сердце сжалось. Я не хотела видеть Владиславу Сергеевну, Аллу, наверное, и Костю тоже. Не сейчас. Не на этаже, где наши с Аллой двери располагаются по соседству. Мы с Костей сделали выбор. И поцелуй расчертил нашу жизнь в гнезде на пике ели горизонтом, ниже которого нет ничего.

Нет больше его с Аллой. Нет меня с Максимом.

– Уходите! – крикнула я. – Никому не открою!

– Кира, позволь мне войти.

В принципе, мое желание сбылось. Это не были все вышеперечисленные обитатели дома, вот только я как-то совсем забыла про Сергея Владиславовича.

Поднявшись с колен, я повернула ключ.

Воронцов-старший окинул меня взглядом. Долго смотрел на синяки, оставленные ремнями безопасности, что виднелись возле бретелей майки.

Он застал меня у распахнутого чемодана, куда и половина вещей из шкафа не влезет. Но это были не мои вещи, не мой шкаф, две недели назад не был моим и Костя.

– У нас случился разговор, – сел Воронцов на рабочее кресло напротив ноутбука. Тоже не моего. Он опрокинул чайник уже остывшего кипятка и быстро выпил, расстегивая верхнюю пуговицу ворота рубашки. – Серьезный разговор между мной, Владиславой и Константином. Как итог, решение следующее.

Воронцов говорил не быстро и четко. Сразу видно – бизнесмен с ледяной хваткой.

– Ваш поцелуй – пустяк. Вы юные и горячие. Сами такими были, – заметил он фотографии на доске из пробкового дерева, куда я приколола снимки, отданные Воронцовой. – Этот пустяк ничего не значит. Походы налево – ерунда. А у вас и похода не было, так, поворотником помигали на перекрестке. Константин принес извинения.

– Что?..

– Свадьба состоится. И, – не дал он мне снова перебить его вопросом, – ты по-прежнему приглашена. По-прежнему можешь жить здесь. А вот Константин уедет.