Тайна трех

– Это значит «милашка», – перевел Айхал, – типа «мимими» на молодежном. Права, Саяне, ты права, не могу ж я ее в Оймякон в таком виде отправить. Там же олени и сани, собачьи упряжки, говорил я тебе, Кияра, что щедрый московит половину озера велел расчистить для катания? Ты ж вон тоже с коньками! Джулур им три тысячи метров железного троса поставил, огораживая озеро да расчищая его.

– Троса? А зачем?

– Огородить катание, где почищено, а где нет. Где безопасно, а где нет. И лампы кругом, лампы! Столько света в жизни не видывал! Аж дополнительные генераторы самолетом везли.

– Полярных огней им мало? – пожала плечами Саяне. – Вся красота ж на небе, а не под ногами! Ну идем, чукурушка Кияра, одевать-обувать тебя надобно. Окоченеешь в Оймяконе-то в своих кедиках.

– Это зимняя… а, неважно, – не стала я вспоминать «зимнюю коллекцию».

Закончив создавать мой якутский образ, Саяне подвела к зеркалу.

– Ты посмотри, Айхал, какова невеста!

Я вздрогнула, хоть на мне и были коричневые унты с шерстью оленя и национальным узором по окантовке, заправленные внутрь белого цвета штаны для горнолыжников, а под ними термолегинсы. Сверху такая же фуфайка, тонкая водолазка из верблюжьей шерсти и мой родной свитер с дизайнерскими дырами возле горловины и рукавов.

Сколько я ни объясняла Саяне, что это мода такая, она дважды предложила мне залатать его красивыми кожаными заплатками.

– Кияра, я тебе такого жениха найду! Оставайся с нами, а?! Отпразднуешь свадьбу московитов и переезжай. У нас такая природа, такая рыба, такие люди и столько полярных сияний, что глаза заболят смотреть на них.

– А шепот вы слышали? – спросила я.

– Женихов? – не понял Айхал. – Не шептать, петь тебе будут! Петь, Кияра!

– Нет, шепот солнечного ветра, как в легенде?

– Родная, у предков наших легенд больше, чем ты видишь звезд на небе. Да только бо́льшая часть забыта, а та, что пока помнится, все больше печальная. О пропавших девицах и погибших охотниках, в поисках которых рыщет по небу орел с подожженной веткой, оставляя зеленоватый след в небе.

– Я слышала легенду про шепот. Что сияние расскажет голосами предков о человеке.

– Что ж, – улыбнулась Саяне, – красивая была б легенда. Кто знает. Надеюсь, мне этого шепота никогда не услыхать.

– И мне! – чесал затылок Айхал. – Пора, Кияра, пора на самолет.

Я расплатилась с Саяне из денег своего аванса за отработанную половину месяца, а она обняла меня, прошептав:

– Дьоллоох, көҥүл дууһалаах буол[4].

Через полчаса наступила очередь Айхала обнимать меня возле самолета.

– Спасибо, Айхал. Вы потрясающие. Природа и рыба, конечно, хорошо, но люди важнее.

– Твои люди ждут тебя на свадьбе, Кияра. Повеселись как следует. Теперь я за тебя спокоен. Теперь не обморозишься под солнечным ветром.

– До свидания, спасибо! Махтанабын! – произнесла я «спасибо» на якутском, поискав в интернете по дороге в аэропорт.

Во всем был прав Айхал, кроме одного – никто не ждал меня на этой свадьбе. И рухну я как снег на голову… которым в Оймяконе никого не удивишь.

Глава 16 Окропленные алым крылья

Не могу поверить, что я здесь…

Прогуливаться по рыбному рынку Якутска, примерять оленьи унты, лететь на самолете с пропеллером на носу, сидя на лавочках, пристегиваться ремнем из материала, похожего на допотопные собачьи поводки, – в это я поверить могла. И представить могла. И мне нравилось приключение на Севере, но вот я здесь. В Оймяконе. Куда после самолета нас привезли на оленьих упряжках.

Вместе со мной летело шесть человек. Это была какая-то семья. Мама, папа и четверо детей старше десяти. Мы поздоровались, но в полете не общались. Семья переживала, что сильно опаздывает. Может, они решили, что я отставшая от группы местной анимации? Вид у меня был аутентичный, в отличие от них, с клонированными красными куртками и эмблемами гор на спинах.

Две оленьи упряжки остановились напротив свеженького терема, выстроенного специально для торжества. Он был в три этажа, с резными окнами – слишком широкими и высокими для этой земли снегов и льда. Чем только обогревать такое помещение, еще и с подобными витражами?

Уже за сто метров от терема веяло свежим деревом, немного краской, а может быть, лаком. К центральному входу вела широкая красная ковровая дорожка, что соединяла крыльцо и озеро. Вода замерзла. Превратившееся в каток озеро оборудовали мягкими лавками, у берега выставили обогревательные лампы и канонаду прокатных синих коньков всех размеров.

Лед выглядел плотным и таким зеркальным, что на его поверхности отражались в тысячу раз сильнее те самые тысячи гирляндных ламп, перекинутых под небом.

Гирлянды клетками для игры в классики расчерчивали небо, пока еще предзакатное, чуть тронутое синевой чернил.

Что же дальше? Куда идти и где искать Костю?

Хорошо, что людей вокруг хватало. Легко затеряться. Легко зайти в терем, а в капюшоне и оленьих унтах, может, не узнает никто. Главное, не нарваться на Аллу и ее родичей.

Натянув капюшон пониже на лоб, уставившись под ноги, я поправила рюкзак с коньками, передвигаясь по первому этажу терема.