Тайна трех подруг

Ната то ли заподозрила что-то неладное, то ли заметила, как дети спускались в подвал, но не стала доводить свои умозаключения до сведения начальства, а лишь отозвала однажды Ринату в сторонку и без всяких предисловий жестко сказала: «Рано тебе еще! Вырасти да любви дождись, а распущенность — это не любовь, тепла и радости не принесет. Лишь разочарование да пепел останутся в душе». После этого замок сменили, и выкраденный Колей запасной ключ заветную дверь в подвал больше не отворял. А потом он ушел учиться в ПТУ, переселился в рабочее общежитие, и больше Рината с ним никогда не встречалась.

О двух случайных связях во время совместных с Ланой прошлогодних похождений лучше было и вовсе не вспоминать. В обоих случаях по утрам на ум приходили слова Наты о разочаровании, именно оно и следовало за попытками обрести единение. Для тех мужчин она была лишь девочкой на одну ночь и воспринималась как сиюминутное приключение под не произносимом, но подразумевающимся девизом «никаких завтра».

Рината прекрасно понимала, что до сих пор мужчины ею только пользовались. А Павел, хотелось верить, ее полюбил, и она боялась его потерять, разочаровать, обидеть. Огорчало и то, что иногда приходилось врать, и то, что он, наверное, считает ее неполноценной женщиной. Девушка стремилась к этому парию и душой и телом, неустанно занимаясь с ним любовью ночи напролет, но она еще не могла разделить с ним всю полноту страсти, а имитировать оргазм не решалась, потому что не представляла, как это бывает на самом деле. Павел сказал однажды: «В постели лгать нельзя!» — и она свято соблюдала эту заповедь. А он говорил, что «все путем», что так и бывает в самом начале, а потом она у него будет еще «ох какая женщина»!

Провожая любимого на вокзал, Рината грустно улыбалась, стараясь не расплакаться, чтобы в его памяти не осталось искривленное болью разлуки лицо. Он обещал сразу же после приезда объявить тетке и бабушке, что встретил самую лучшую девчонку на свете и скоро женится.

— Забудешь меня на первой же станции, — печально шутила она, прижимаясь к нему всем телом.

— Я не забуду тебя ни на первой, ни на последней станции своей жизни, — серьезно отвечал он.

— Я же такая неяркая, невзрачная…

— Зато раскрасила мой черно-белый мир самыми яркими красками.

После отъезда Павла Рината мысленно постоянно с ним разговаривала и потому не чувствовала себя покинутой и одинокой. О том, чтобы выходить, как прежде, на ночные прогулки, теперь не могло быть и речи. Ведь она впервые осознала себя принадлежащей одному конкретному мужчине, и верность ему была само собой разумеющимся состоянием. Он словно остался с ней, невидимо следуя повсюду, надзирая за поведением и давая советы. И даже постель ночами не казалась одинокой. Обхватив руками подушку и зарывшись в нее лицом, девушка почти реально ощущала присутствие любимого, слышала его хрипловатый голос и прерывистое, как в минуты любви, дыхание, воображала склоненное над нею родное лицо, и сердце томительно ныло не столько от временного разъединения тел, сколько от предвкушения будущей близости.

Через шесть дней от Снежина пришло письмо, еще через неделю — денежный перевод, и Рината начала готовиться к отъезду. Пришла в «Прибой» предварительно попрощаться с Ланой, а та вдруг спросила:

— Билеты еще не брала? Тогда пойдем завтра вместе купим! Только не сразу в Тольятти поедем, а заглянем на денек в Тихорецк. Соберу свои зимние шмотки да и рвану, наверное, с тобой. Новый город — новые впечатления… Почему бы и нет? Осточертело мне это кафе, честно говоря. Тем более что работать все равно не больше месяца осталось, а потом опять надо как-то определяться. Так что не будем изобретать велосипед, поедем вкалывать на большой завод и жить развеселой жизнью в рабочем общежитии… Ты что притихла? Или не рада моей идее?

— Конечно, рада. Будет просто здорово, если ты поедешь со мной. Не знаю, правда, как Павлик…

— А что — Павлик? Я же не собираюсь жить у него второй женой. В конце концов, нужна же тебе на свадьбе подружка невесты! Или как?

— Только так, — рассмеялась Рината, мысленно согласившись с тем, что любимый мужчина — это хорошо, но любимых подруг тоже никто не отменял.

Глава 5. Свадьба, траур и правда

В Тихорецке девушки застряли на три дня. Во-первых, возникли проблемы с билетами на поезд, а во-вторых, Лана хотела привезти в новый для себя город приличный гардероб и почти все время провела за швейной машинкой, беспрестанно что-то выкраивая, строча, перешивая и обновляя. Новое осеннее платье, сооруженное из синего гипюрового платка и двух узких обрезков ткани кримплена, досталось и новоиспеченной невесте, для которой Лана всегда являлась законодателем мод. Рината теперь уже с улыбкой вспоминала, как подруга однажды вдруг рванула на ней самостоятельно купленную кофточку, так что вещь затрещала по швам, деловито при этом ворча: