Тайна трех подруг

Жениху и невесте так и не удалось побыть в тот вечер наедине. Георгий ушел рано, и Нюся постелила девочкам на раскладном диване в комнате, смежной с бабушкиной, куда отправилась спать и сама. Дверь между комнатами отсутствовала, девчонок отделяла от хозяек лишь занавеска, и попытка Ринаты проскользнуть к Павлу не осталась бы незамеченной. Пришлось укладываться спать в десять вечера и предаваться размышлениям, стараясь не ворочаться на скрипучем диване.

Новая жизнь сразу же завертела в водовороте новых встреч, впечатлений и событий. Уже на следующее утро девушки отправились с Нюсей за завод, а к вечеру переселились в общежитие. Третьей в их комнате оказалась прибывшая буквально за пару дней до них пухленькая девушка по имени Наташа, с длинными каштановыми волосами, крупной родинкой над верхней губой и извечно грустным взглядом серых глаз.

Все трое поднимались в шесть утра и собирались на работу. Рината, как правило, вскакивала раньше компаньонок и будила их детдомовской скороговоркой, расхаживая по комнате в длиннющей ночной сорочке, шлепая по крашеному полу босыми ступнями маленьких ножек и звонким голосочком декламируя:

— Тем, кто встанет спозаранку, Бог подарит по баранке. Кто проснется на рассвете, те получат по конфете. А поднялся раньше всех — полагается орех!

— Да не вопи ты, горлопанка, — лениво отзывалась Лана, но вставала.

А Наташка ворчливо добавляла:

— Жаль, горна пионерского у тебя нету.

Девушки обедали за одним столом в заводской столовой и дружно возвращались по вечерам к себе в общежитие, где Наташа и Рината старались создать какое-то подобие домашнего уюта, а Лана не проявляла к этому занятию никакого интереса, считая, что долго здесь не задержится. Она и на заводе недолго проходила в ученицах, вскоре перекочевав в столовую — общепит был ей ближе, чем производство.

Вечерами Павел приходил за Ринатой и уводил ее в кино или на дискотеку, а иногда запросто предлагал Лане и Наташе «пойти на пару часиков погулять», чтобы он мог остаться со своей девушкой вдвоем. Невесте становилось неловко, но девчонки, посмеиваясь и отпуская незлые шутки, охотно предоставляли влюбленным возможность уединиться. А иногда молодежь отправлялась на дискотеку большой кампанией: к Павлу и девушкам присоединялся Георгий, кажется, всерьез увлекшийся Наташей. Впрочем, она его ухаживаний не поощряла.

После подачи заявления в ЗАГС начались приготовления к свадьбе. Снежин обещал привести в порядок квартиру, но все, что ему удалось сделать, так это переклеить обои в коридоре и своей комнате. Он смешно рассказывал, как Ба и Ма запрещали ему «хозяйничать», потому как обе не переносят никаких нововведений, а бабушка — еще и шума, суеты и запаха краски. Легче перечислить то, с чем она готова смириться, чем то, что вызывает у нее тихое, но настойчивое недовольство.

Ринате иногда приходила в голову мысль, что трудно ей там придется, в этом маленьком мирке, где жизнь остановилась двенадцать лет назад. Но чаще думалось о свадебном платье, которое Лана вызвалась сшить из кружевной хлопчатобумажной ленты по старинке вручную. Мечталось о пока еще не купленном обручальном кольце и предстоящем торжестве.

Свадьбу сыграли в первых числах ноября, за несколько дней до Ринатиного девятнадцатилетия. В снятом по такому случаю кафе народу собралось человек сто, потому как Павел пригласил и сотрудников своего цеха, и друзей по школе и училищу, и соседей по дому. Сторона невесты была представлена лишь Ланой и Наташей, но невесте и этого было достаточно. Она успокаивала себя тем, что родителей не было и у жениха, но зато теперь они создали свою семью и у них будут дети. Павел часто говорил о том, что хочет сына и дочь, и сделает все для того, чтобы они ни в чем не нуждались. Он купил Ринате обручальное кольцо весом в девять граммов, непривычно оттягивающее тоненький пальчик. Еще непривычней было сознавать, что теперь она — законная жена и носит фамилию Снежина.

К свадьбе Павел купил себе белый костюм, который очень шел ему и выгодно подчеркивал достоинства фигуры. Перед входом в ЗАГС Рината услышала оброненную позади них какой-то женщиной фразу о том, что «жених превзошел по красоте невесту». Но и тут не огорчилась. Она-то знала, что выглядит великолепно. «Это от зависти, — подумалось тогда, — не каждой повезло заполучить в мужья такого симпатичного и положительного парня, как мой Пашка».

Разодетая в кружева, с ярким макияжем, наведенным девчонками, новобрачная была похожа на хорошенькую фарфоровую куклу, хрупкую и изящную, и муж постоянно носил ее на руках. И в зал торжеств внес, и в кафе, и в спальню, где они теперь могли находиться сколько угодно вдвоем уже на законных основаниях.