Тайна трех подруг

Павел рассказал, что ему двадцать три года и он тоже сирота. Отец у Павла был летчиком, а мать — стюардессой. Их самолет разбился, так что с десяти лет он живет с теткой и бабушкой. Собирался, как и отец, стать летчиком, да не прошел медкомиссию — после пережитого в детстве стресса сердце пошаливает. Пришлось оканчивать техническое училище и идти работать на Волжский автомобильный завод. Правда, на производстве ему сразу же удалось добиться значительных успехов, сейчас работает мастером цеха, получает приличную зарплату, вот путевкой в санаторий за выдающиеся заслуги на производстве наградили. А еще он стоит в очереди на машину и копит деньги. Совсем немного осталось добавить, так что скоро будет раскатывать на новенькой «семерочке».

Все это было, по мнению Ринаты, очень здорово. Она подумала, что такой хороший парень не для нее, хотя что она, собственно, теряет? Решив, что там видно будет, как все сложится, юная лгунья старалась выглядеть интересней и значительней, чем сама себе представлялась.

Общаться с новым знакомым было легко и весело, но у Ринаты сильно болели натруженные за день ноги, натертые к тому же новыми босоножками, и она все чаще предлагала присесть на скамейку, пока не решилась признаться, что вот-вот на очередном привале просто-напросто заснет.

— Тогда я провожу тебя домой, — вызвался Павел. — Где ты живешь?

— Боюсь, что это я провожу тебя «домой», — рассмеялась она. — Моя койка находится в том же санатории, что и твоя. Только в другом корпусе. В общежитии.

— Так вот где я тебя видел! — осенило наконец-то Павла. — В холле! Я тогда еще подумал: такая маленькая с таким большим пылесосом! А чего сразу не сказала? Стесняешься? Не надо.

И они отправились ловить такси, ибо передвигаться пешком Рината была уже не в состоянии. Павел по-дружески поцеловал ее в щеку на прощание, и девушка побежала к себе в комнату, чтобы несколько часов поспать перед новым трудовым днем. Днем она снова убирала в холле и комнатах, в том числе и у волжского гостя, выбрав время, когда тот обедал. Отметила, как аккуратно разложены его вещи, заглянула из любопытства в почти пустую дорожную сумку и едва успела застегнуть на ней молнию, как Павел вошел в номер и протянул ей апельсин. Они договорились, что вечером он снова зайдет в «Прибой». И он зашел.

Лана несколько дней донимала Ринату расспросами о ей новом увлечении, а потом подцепила очередного приезжего северянина и словно забыла о подруге и ее личной жизни. А горничная вскакивала утром с постели, чтобы приступить к уборке, потом мчалась в кафе, ночами гуляла с Павлом, так что на сон и еду почти не оставалось времени. Загорающий по утрам на пляже и отсыпающийся днем парень однажды выловил ее в коридоре, затащил к себе в комнату и, взглянув на осунувшееся личико с темными кругами под глазами, жестко сказал:

— В кафе больше работать не пойдешь. Посмотри на себя в зеркало, во что ты превратилась! Скоро тебя из-за швабры видно не будет.

— Тебе же нравятся худенькие, — попробовала отшутиться Рината, но по выражению его лица поняла, что лучше не спорить.

И ей понравилось, что нашелся мужчина, который может принять за нее решение, и она позволила сделать это, тем более что ослушаться не было сил. В тот день, едва отработав смену, девушка добежала до своей койки, свалилась в нее прямо в одежде и проспала пять часов подряд. Проснулась, когда уже стемнело, взглянула на часы и испугалась, что Павел, наверное, ждет и переживает, куда она подевалась. Наскоро приняв душ, побежала к нему в номер. С деловым видом пронеслась мимо дежурной в холле, дождалась момента, когда в коридоре никого не было, толкнула тихонько дверь его комнаты и вошла, обрадованная тому, что она оказалась незапертой.

Павел сидел на краешке кровати одетый так, будто собирался куда-то уходить. Новенькие кроссовки сверкали белизной, голубая тенниска плотно обтягивала широкие плечи и накачанные мышцы загорелых рук, темно-русые волосы, по-видимому, только что вымытые, падали на высокий лоб блестящими прядями. На лице застыло обиженно-сердитое выражение.

— Куда ты пропала? — мрачно спросил он, не поднимаясь ей навстречу. — Я уже в «Прибой» ездил тебя искать.

— Спала, — честно призналась Рината, чувствуя себя виноватой.

— Да? Я уж думал… — Лицо его просветлело. — Вот и умница. Это хорошо, что отоспалась. Давай теперь есть. Надо тебя откармливать.

Он распахнул холодильник и принялся извлекать оттуда бумажные свертки и целлофановые пакеты с вареной колбасой и голландским сыром, белым хлебом, свежими овощами и фруктами. Не позволив ей помочь, накрыл журнальный столик белым листом бумаги и разложил свои припасы, с торжественным видом водрузив в центр композиции бутылку вина «Улыбка».