Тайна трех смертей

Время, пространство и различимое в них — вот все, что называется природой и будет так называться, пока по черной земле ходит человек. Это давно знают мудрецы и дети…

Как можно заметить, формулировка понятия о природе у автора «Книг Ин» вполне совпадает с определением природы, данным в некоторых сочинениях великого современного химика и философа.

Романтический элемент в произведениях, помещаемых в газетах и журналах, занимает второстепенное место, причем авторы очень часто, покидая на время фабулу, увлекаются изложением государственных и общественных идей, заполняя ими целые главы, не заботясь о связи их с развитием действия романа или повести. Зато ирония удается китайцам. Она злобна, хлестка и обладает тем простодушным и вместе с тем циничным реализмом, который бьет по нервам читателя. Приводим для примера отрывок из сатиры «Тин-дзы-ин» («Золотой человек»), написанной на Юань-ши-кая:

Когда он встанет с мягкого ложа — он бьет слугу и обижает его бранным словом.
Когда он по улице тихо идет — он любит говорить о судьбе бедняков.
Когда он стоит, окруженный толпой, он сулит горы счастья.
Но во дворце на Пей-хо он — угодлив и, молча, спокойно казнит.
Когда же, домой воротясь, заметит он слугу — он бьет его снова.
Угадай же, житель Пэ-синя, о ком я пропел тебе песню?
Кто тот, кто на волка, лисицу, собаку похож?
Кто людей, лишь как добычу свою, признает?
Кто строить себе из тел их, из крови палаты?
Кто продает обещания за деньги и за деньги от них готов отказаться?

Должно вообще сказать, что по природе своей китаец чрезвычайно вдумчив, а поэтому он подмечает такие мелочи, которые позволяют ему одним штрихом, одним словом сразу обрисовать человека и событие. Китаец — философ и прирожденный циник. Эти два свойства, как нельзя ярче и полнее, выразились в его сатирическом даровании.

Другой источник, из которого можно почерпнуть обильный материал о современной словесности Китая, — это бродячие певцы и рассказчики. Под звуки трехструнной скрипки (ху-тя), певец быстрым речитативом, растягивая концы строф, поет древние легенды о боготворимом Юань-Шин-дао-Фай, о красавице Сын-Ти, околдовавшей трех богдыханов, пока наконец ее не убил Ли-Сан-Чу, о тайне и ужасах храма Амо-Ни-Джан, о великом и мудром Ляо-Дзы. От древних легенд певец переходит к воинственным песням, в которых славит не только давно умерших героев, но и тех, кого знают и помнят слушатели. Часто эти песни упоминают имена невинно казненных героев революционных вспышек, за последние годы так часто волнующих Срединную Империю. Вот наиболее часто исполняемая песня:

За свободу Пэ-Синя с оружием поднялся Кон-То.
Он решил прогнать чужеземцев за горный хребет зеленого Мо-То-Линя.
И ушел он из дома, прощальный пославши привет старикам-родителям и друзьям.
Тайная тревога шевельнулась на сердце чужеземцев.
Они золото шлют мандаринам и просят:
«Убейте Кен-То! Он, восставший на нас, жить дольше не может!»
Ушли мандарины, и… скачут убийцы-гонцы.
Схватили героя. Он спал на рисовом поле, утомленный в бою, что кипел у Тзы-и-ноя.
И, злобно смеясь над Кен-То, мечтавшим о воле,
На рынке они казнили его…

Много таких песен создало боксерское восстание. Иногда в этих песнях прославляется какой-нибудь былинный богатырь и кажется порой, что песня безобидна. Но, вслушавшись, можно заметить, что каждый ее куплет оканчивается припевом:

Нас предают … нас на гибель ведут мандарины, князья!
Восстаньте же, люди Пэ-Синя, и скиньте ярмо векового врага!

До сих пор эти песни живут еще в народе, и часто приходится слышать такие припевы, в которых угрожают смертью давно уже умершему «продавцу своего отечества», князю Ли-Хун-Чангу.

Пользуются успехом у слушателей песни, исполняемые нараспев и состоящие из поговорок, пословиц и других проявлений народной мудрости. Например: