Тайна трёх государей

– Уважаемые коллеги! Прошу вас передать отсутствующим, что я буду читать лекцию от начала до конца, не только если на неё придёт один человек, но даже если не придёт ни одного, и даже если, не приведи бог, случится новая блокада Ленинграда. Потому что знания и некоторые навыки вы можете получить заочно – из книг, например. Но любовь к знаниям заочно не передаётся. А без неё в науке делать нечего. Я стою здесь для того, чтобы передать вам именно эту любовь.

– Культура создаётся поколениями, – говорил Книжник первокурсникам, – но не хранится в наследственной памяти. Любой человек, вне зависимости от национальности, пола, религиозной конфессии родителей и прочего, появляется на свет свободным от знаний. Всё, чего достигло человечество к моменту вашего рождения, в вас надо вкладывать. Каждый день, каждый день, хотя бы понемногу. И главное – чтобы линия этой передачи не обрывалась. Непрерывность – обязательное требование, иначе культура умирает.

Еве было проще понять Мунина, и она поняла. А ещё вспомнила работу в биологических лабораториях и сказала:

– Обезьянам не дают посуду, которая бьётся. У них в голове нет идеи про длительность. Обезьяна пьёт из стакана и разжимает руку. Упс! Вода выпита – стакан больше не нужен. Она не понимает, что значит «завтра». Многие люди так же.

– Он вам всё по полочкам разложил и на блюдечке с голубой каёмочкой вынес, а вы… – добавил историк.

– Буду рад ошибиться, – примирительно заверил коллег Одинцов, который не видел большой разницы между многословием Арцишева и пространными рассуждениями Книжника.

Вейнтрауб ждал троицу в особняке. Ужинали наспех, потом Ева не удержалась от соблазна переодеться в обновку и догнала остальных в малой гостиной. За день там установили вдоль стены длинную доску – делать записи и вывешивать материалы, необходимые в работе, чтобы постоянно были перед глазами. А к макбукам прибавился цветной лазерный принтер.

– Всё для вас, – прокомментировал Вейнтрауб.

Ему вкратце рассказали о встрече с Книжником и о рекомендациях старого учёного. Ева была горда: по сути, предстояло искать в книгах маркеры, которыми помечены интересующие события, – об этом она говорила с самого начала.

– Кто торопит время, того оно выталкивает, – сказал на прощание Книжник. – Но кто не опережает события, тот обязательно дождётся своего часа. Жду вас послезавтра. Глядишь, за сутки с лишним и вы что-нибудь накопаете, и я спокойно изучу работу нашего молодого коллеги.

Вейнтрауб объявил троице, что не хочет мешать, и отправился в свои апартаменты. Благодаря оборудованию, полученному от Иерофанта, он и оттуда мог спокойно слушать всё, что говорят в малой гостиной – хоть в реальном времени, хоть в записи, – правда, только на русском. Зато в отличие от Иерофанта миллиардер мог наблюдать за ходом исследования визуально – по информационной доске…

…за которую первым делом принялся Мунин. Под предлогом проверки оргтехники он нашёл в интернете хорошую картинку с Ковчегом Завета, распечатал её в формате А3 и прикрепил на доску. Историк наслаждался макбуком и бережно ласкал его так же, как раньше – папку Urbi et Orbi.

Одинцов, откинувшись в мягком кресле с руками за головой и поигрывая бицепсами, рассмотрел на доске изображение золотого сундука с высокими статуэтками херувимов, которые раскинули сияющие крылья поперёк крышки, и спросил:

– Скажи, наука, почему вы с Книжником не сошлись насчёт «Повести временных лет»? При чём тут Брюс твой любимый? И что тебя не устраивает, если сам великий учитель считает «Повесть…» главной книгой?

– Всё меня устраивает, – огрызнулся историк. – Но там действительно есть проблема. Если вы будете слушать, а не подкалывать…

Одинцов пообещал вести себя смирно, Ева листала свою копию папки Urbi et Orbi, а Мунин, с профессорским видом делая на доске рукописные заметки, начал рассказ.

В одиннадцатом веке во многих государствах занялись поисками древних корней своих народов. Например, в Англии сначала монах Ниневий, а потом Гальфрид Монмутский составили «Историю бриттов».

– Есть такая книжка, – Одинцов с гордостью глянул на Еву. – Читали.

Мунин тут же сбил с него спесь:

– Я видел Гальфрида у вас в квартире, потому и привёл для примера. Составление генеалогического древа нации в то время стало европейским трендом. Родословную бриттов удалось вывести от героев Троянской войны. А в Киеве нырнули намного глубже и проследили историю русского народа от Всемирного потопа.

По словам Мунина, киевские монахи несколько десятилетий записывали предания с народными песнями и устные рассказы, анализировали книги Ветхого Завета, подбирали документы – и составили «Древнейший свод». Потом к нему присоединили кое-какую информацию из новгородских и греческих источников: так сложился «Начальный свод».