Тайна убийства Столыпина

С того самого дня, как муж поделился с ней новостью о своём повышении, тревога никогда не покидала её и ощущение опасности всегда тревожило, недаром ведь говорят: сердце — вещун.

В кресле министра внутренних дел империи побывали, сменяя друг друга, в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века известные личности: М.Т. Лорис-Меликов, Н.П. Игнатьев, Д.А. Толстой, И.Н. Дурново, В.К. фон Плеве, И.Л. Горемыкин, Д.С. Сипягин, П.Н. Дурново, А.Г. Булыгин…

Все они были до Столыпина, так что мы можем сравнивать их с Петром Аркадьевичем.

В высшем обществе к лицам, назначаемым на должность министра внутренних дел, относились по-разному. Большинство — с особым почтением, но были и такие, кто воспринимал назначаемых скептически, с некой иронией.

Князь Лобанов-Ростовский, сделавший карьеру на дипломатическом поприще, до этого служил в Министерстве внутренних дел. Короткое время был даже товарищем министра. По-нашему, заместителем.

Однажды обедали весьма уважаемые люди: генерал Р.А. Фадеев, его племянник — С.Ю. Витте, генерал М.Г. Черняев, граф И.И. Воронцов-Дашков, будущий министр двора и наместник Кавказа, и брат будущего министра иностранных дел Лобанова-Ростовского. Он долго жил за границей и оставаться на родине не желал.

— Что вы так спешите уехать? — спросили у него за обедом.

— Как же я могу остаться в России, когда она дошла до такого положения, что даже мой брат может быть товарищем министра внутренних дел? — возмутился тот.

Его брат, о слабых способностях которого он знал лучше всех, не мог, по его мнению, занимать такой ответственный пост в министерстве. Он не знал, что его брат участвует в интриге: через своего приятеля А.А. Половцева, государственного секретаря, добивается посредством великого князя Михаила Николаевича, председателя Государственного совета, высокой должности. Великий князь, как известно, имел большое влияние на государя.

Разные случались ситуации, когда министры назначались. Разные случались и тогда, когда они уходили в отставку.

Был одно время в фаворе, а потом оказался вдруг в немилости министр Иван Николаевич Дурново. Государь внезапно стал относиться к нему с нескрываемым недоверием. А пошло всё от августейшей матушки государя, которая пожаловалась сыну, что полиция её письма перлюстрирует, то есть скрытно читает. Сын, понятно, возмутился — читать переписку царской семьи было нельзя. Напрасно Иван Николаевич оправдывался, говоря, что чужие письма, тем более царских особ, он не просматривает и подчинённым запрещает. Недоверие государя заканчивалось, как правило, отставкой. Дурново вынужден был министерство покинуть.

Отправив его в отставку, Николай II долго раздумывал, кому доверить министерство, забыв о том, что личную переписку всё равно будут читать — не этот министр, так другой. Своего преданного министра финансов графа Витте он просил назвать кандидатуру.

— Я не знаю, кого вы имеете в виду. Как же я могу дать кому-то характеристику?

— Мне рекомендовали двух лиц: Плеве и Сипягина.

Витте понял, что Плеве проталкивает Дурново, а речь зашла о Сипягине лишь потому, что в своё время он был кандидатом на пост во времена предыдущего государя.

Он сказал, что обоих знает хорошо. О Плеве — что он, несомненно, очень умный и опытный, очень деловой и работоспособный, но, насколько глубоки его убеждения и полезны ли для карьеры, сказать не может. Вспомнил, что когда Плеве работал под началом графа Лорис-Меликова, то открыто сочувствовал его конституционным идеям, но, став правой рукой графа Игнатьева, исповедовавшего совершенно противоположные взгляды, поменял свои позиции.

— Это плохо, что он так легко меняет свои убеждения, — заметил Николай II.

— Осмеливаюсь заметить, что при графе Толстом Плеве стал поклонником уже его системы, которая в корне отличалась от двух предыдущих…

— А как Сипягин? — спросил царь.

Витте не уклонился и от ответа на этот вопрос.

— Думаю, что Сипягин менее способен, нежели Плеве, хотя и окончил курс в университете на юридическом факультете. Он довольно хорошо знает административную губернскую часть, ибо был предводителем дворянства, а затем вице-губернатором и губернатором. Это человек здравого смысла и убеждений. Правда, убеждения его очень узки, чисто дворянские. Он придерживается самодержавия, патриархального управления государством на местах. Прекрасной души человек, по натуре гуманный, твёрдый и представляет собой в истинном смысле слова образец русского — благородного дворянина…

Выслушав Витте, государь так ничего и не решил и долго не назначал министра внутренних дел. Во время очередного доклада Витте пожаловался ему, что целый ряд документов не оформляется из-за отсутствия министра. Николай II признался:

— Я так и не решился кого-либо назначить, всё ожидал вашего приезда из-за границы. Поинтересовался мнением Победоносцева. Константин Петрович сказал мне: «Плеве — подлец, а Сипягин — дурак».

— Значит, он может сам дать кандидатуру?

— Он рекомендовал мне вас…