Тайна убийства Столыпина

— Но почему, собственно, это вас интересует? Моё личное дело, с кем встречаться и когда встречаться. Ничего общего с политикой эта встреча не имеет. Разве я и моя жена не можем принимать своих знакомых, разговаривать с ними и выслушивать чьи-то просьбы? Мы можем встречаться со всеми, кто нас интересует!

Столыпин не отступил. Напротив, он высказал свою точку зрения, чтобы быть понятым: что повелитель России не может и в личной жизни делать всё то, что ему вздумается, потому что он выше всего государства и народ смотрит на него и молится за него и его семью. Ничто нечистое не должно соприкасаться с его особой, а встречи с Распутиным ничего хорошего не предвещают. И тут Столыпин рассказал о собранных полицией материалах.

Царь сник, услышав неприятное о “старце”. Он несколько раз переспросил:

— А точны ли ваши подробности?

— Да, — твёрдо ответил Столыпин. — Потому и прошу вас: запретите ему встречаться с государыней.

— После того, что вы мне рассказали, с этим “святым” мы встречаться не будем, — был ответ.

Столыпин ушёл от Николая II ещё в большем волнении, но и с чувством облегчения на душе — снял с себя ношу, которая так мучила его в последнее время. И был уверен, что с Распутиным покончено. Так вначале считал и Герасимов, возвращавшийся вместе с Петром Аркадьевичем с доклада.

Правда, Герасимов уточнил:

— А вы хорошо запомнили, Пётр Аркадьевич, государь говорил только о себе, что не будет видеть “старца”, или имел в виду и себя, и царицу?

Столыпин ответил вполне определённо:

— Я запомнил его слова. Он говорил не только о себе.

В отличие от Герасимова, Столыпин не знал, что царь легко попадает под влияние окружения, тем более своей супруги. В то время как Пётр Аркадьевич посчитал вопрос решённым, полковник ответ государя поставил под сомнение и наблюдение за “старцем” не снял, продолжая получать информацию о проходимце.

Агенты сообщали, что Распутин не только не прекратил свои визиты к Вырубовой, но даже зачастил к ней. А так как у неё бывала государыня, становилось ясно, что Распутин имел встречи и с Александрой Фёдоровной.

В очередной раз Герасимов обратился к Столыпину.

— Вы знаете, что дело Распутина не закрыто? — спросил он у своего начальника.

— Этого быть не может! — удивился Столыпин. — Государь дал мне слово!

— К сожалению, вам больше невозможно говорить с ним на эту тему, — предостерёг полковник, — но эти встречи продолжаются.

— Да, вы правы, — согласился Столыпин. — Ситуация пиковая. Тогда что же мы с вами можем предпринять?

Чувствовалось, что уступать проходимцу Столыпин не намеревался.

Герасимов подсказал:

— Надо выслать Распутина из столицы. В административном порядке, конечно.

— Согласен, Александр Васильевич. Но сделать это надо законным путём, чтобы наше решение не выглядело как самоуправство. А есть ли такой путь?

— Есть, к счастью. По существующему закону как министру внутренних дел вам предоставлено единоличное право бесконтрольной высылки в Сибирь лиц, допустивших безнравственное поведение в обществе. Законом этим давно не пользовались, его позабыли. Между тем он не отменён. Вот вам и возможность.

— Я готов, но вдруг случится огласка? Скажут, что Столыпин намеренно воспользовался своим правом.

— Все узнают, что вы действовали на основании закона. Кстати, вспомнят и сам закон. Конечно, Пётр Аркадьевич, государю это может не понравиться...

После некоторого колебания Столыпин принял решение.

— Хорошо, я согласен объясниться с государем. Подготовьте предложение. Только прошу вас, ни в коем случае не арестовывайте Распутина в Царском Селе, не обостряйте отношения со двором. Государыня решит, что мы поступили так со злобы. Надо, чтобы она так не думала. К тому же скандал свяжут с семьёй государя, а этого быть не должно!

— Вы правы, огласки надо избежать!

Для того, чтобы сохранить тайну, Герасимов прямо в кабинете министра собственноручно написал постановление о высылке Распутина, и Столыпин с удовлетворением на нём расписался.

— Действуйте, — напутствовал он.

Легко было сказать “Действуйте!” и совсем нелегко выполнить такое распоряжение. Задержать Распутина никак не удавалось. Когда история затянулась, Герасимов даже подумал, что кто-то (возможно, из высокопоставленных покровителей проходимца), должно быть, предупредил его. А иной раз казалось, что “старец” нюхом почуял готовившуюся для него западню и стал вести себя осторожно, ночевать у своих высоких покровителей.

Агенты ежедневно “вели” Распутина, телефонируя лично Герасимову, как обстоят дела. Однажды доложили: “Григорий нанёс визит фрейлине Вырубовой”.

— Немедленно арестовать, как только вернётся в Петербург! — был приказ.

Наконец-то “старец” будет задержан и этапирован, подумал Герасимов. Но агенты вернулись ни с чем, доложив, что их подопечный бежал, выскочив на ходу из поезда.

— И вы не могли его догнать? — удивился Герасимов.