Тайна убийства Столыпина

— Спасибо, вы спасли мне жизнь.

Он был рад, что прислушался к совету подчинённого и желанию жены. Выходит, советы жён следует принимать всерьёз.

Столыпину было приятно узнать, что государь высоко оценил деятельность полковника Герасимова и остался доволен его докладом. Доволен был и сам полковник. Но последний не представлял, какая реакция последует после такого приёма со стороны двора и сановников. С того дня Герасимова возненавидели. Мало того, что он стал человеком Столыпина, он ещё и нарушил существующий этикет.

По этикету только особы четырёх высших чинов по рангу имели право личного доклада царю. Герасимов был полковником — пятым классом, и такого ему не полагалось. Коли такое произошло, значит, решили конкуренты, он лезет наверх. Всех, кто лез наверх, при дворе не любили.

Герасимов, ощутив недружелюбное к себе отношение, догадался о причинах этого холода. Говорить об этом Столыпину не стал, но Пётр Аркадьевич всё понял. Он пояснил ситуацию:

— Не обижайтесь, это правда жизни. Когда я стал министром и переехал в столицу, на меня тоже смотрели недружелюбно. Естественно, ведь мы с вами находимся при власти, а это раздражает завистливых!

Обращение к царю по поводу скрывавшихся на территории Финляндии революционеров получило продолжение. Столыпин предложил жандарму высказать своё мнение по этому поводу.

— Прежде всего, наша полиция должна получить право производить обыски и аресты в пределах автономии, — начал Герасимов. — Пока такое решение не принято, я просил бы вашего позволения на свой страх и риск взять группу боевиков, нашедших убежище в Финляндии.

— Вы располагаете сведениями, где она находится?

— Да. Мне об этом сказал Азеф. Группа Зильберберга прячется на Иматре, в отеле, не привлекая к себе излишнего внимания. По его словам, отель посещают туристы, но только свои или же те, за кого ручаются боевики. Я думаю заселить туда двух агентов под видом туристов, чтобы они собрали сведения о группе, а потом распознали этих людей. После этого мы примем нужные меры.

— Как же будут действовать ваши агенты, если туда чужие не могут проникнуть? — поинтересовался Пётр Аркадьевич. Иногда ему хотелось знать про сыск больше, чем он знал.

— Я думаю, это произойдёт так. Двое, желательно молодые студент и курсистка, случайно забредут к отелю, опасаясь снежной бури. Их разместят на ночлег...

— Но вы же говорили, что в отель чужаков не пускают! И их не пустят!

— Да, это так. Но агенты на то и агенты. Они должны сыграть свою роль. Должны вызвать к себе жалость — непогода, молодые влюблённые, затерявшиеся в лесу... Вы же знаете, что в революции много студентов. Боевики станут им сочувствовать.

— А дальше?

— А дальше, Пётр Аркадьевич, им надо будет задержаться там на пару дней и собрать все необходимые сведения. После этого мы группу арестуем.

План, который разработал Герасимов, удался. Агенты, действительно, побывали в отеле, расположив к себе террористов, прожили в нём несколько дней. Лыжная прогулка секретных сотрудников в Финляндию завершилась обширным докладом о группе Зильберберга. Конечно, не наведи Азеф на отель, ничего бы у Герасимова не вышло, а так всё получилось. Кто выдал революционеров, осталось тайной.

Когда полиция нагрянула в гостиницу, постояльцев там уже не было. Они бежали, видимо, предупреждённые местной полицией, которой стало известно, что охранка получила от государя право в случае необходимости вторгаться на их территорию и производить там обыски и аресты.

Но Герасимов пожал плоды своего замысла. Дежурившие на петербургском вокзале “студенты” высматривали в толпе среди пассажиров своих знакомых по отдыху. Двух они узнали, полиция задержала их.

В Петербург доставили швейцара и горничную отеля. Им показали заспиртованную голову.

— Точно, это тот, — признала горничная.

А потом приехал Азеф и похвалил Герасимова за умелые действия. Назвал он и террористов, которые посещали здание института во время открытия клиники. Первый был Василий Митрофанович Сулятицкий, который должен был убить Столыпина, второй — руководитель группы Лев Иванович Зильберберг, который с осени 1906 года стоял во главе Летучего боевого отряда. Летучий отряд действовал самостоятельно, автономно, не подчиняясь в тактических вопросах Боевой организации, и Азеф, естественно, хотел избавиться от своего конкурента и от тех, кого он не мог контролировать. Конкуренты были ему не нужны.

— Но вы не имеете права называть их имена, — предупредил Азеф, — иначе меня расшифруют. Полицейская осведомлённость вызовет в революционных кругах лишь подозрение.

Полгода находились арестованные в камере, но своих имён так и не открыли. Смерти они не боялись.

Из воспоминаний Б.В. Савинкова: