Тайна убитой актрисы [сборник]

Костомаров взглянул на них, и его удивление возросло еще больше, если только такое было вообще возможно.

Он покачал головой и восхищенно произнес:

– Ай да Лев Иванович! Вон какое дело раскрыл! А еще приехал у меня помощи искать! Да вам нечего у меня спрашивать! Вон каких акул поймали! Вы, оказывается, все знаете.

– Вы ошибаетесь, Григорий Семенович, возразил Гуров. – Этих акул я еще не поймал и даже не знаю пока, кто они. Ваша помощь мне, знаете ли, очень даже нужна. Я надеюсь, что вы скажете нам, кто эти люди, и поможете их арестовать.

– Кто эти люди, – медленно произнес Костомаров. – Конечно, я могу сказать, кто они. Но пусть это лучше сделает другой человек. Обычно он не хочет со мной говорить. Дескать, я покончил с прошлым и не желаю ворошить старое. Тем более что все оно замешено на крови. Но ради такого случая!.. Когда он узнает, что вы нашли общак, увидит эти снимки!.. Едем!

– Но куда? К кому? – спросил Гуров.

– Едем, по дороге я все объясню, – сказал Костомаров. – Только я сейчас позвоню, узнаю, дома ли этот человек. Он по сменам работает, по двенадцать часов. Обидно будет, если он на работе. Тогда придется нам дожидаться позднего вечера.

Хозяин дома достал телефон и вышел в другую комнату. Видимо, он не хотел, чтобы гость слышал его разговор с загадочным человеком, который не хотел ворошить прошлое.

Но вскоре ветеран ростовского сыска вернулся и сказал:

– Все в порядке. Он дома и готов с нами встретиться. Едем!

Глава 22

Не говоря больше не слова, хозяин дома поднялся и решительно направился в прихожую. Гуров видел такое решительное настроение ветерана, не стал возражать, задавать новые вопросы, а просто последовал за ним.

Они вышли из дома, Григорий Семенович открыл гараж, и Гуров увидел старенькую «десятку», стоявшую в нем.

– Вот, заработал за тридцать с лишним лет службы, – сказал хозяин, заметив взгляд гостя. – Но я не жалуюсь. Вполне пригодная машина, только ухода требует. Да и ремонта время от времени, само собой. Садитесь, не бойтесь, машина надежная, довезет. Да и я водитель аккуратный, ни одного штрафа за все время не заработал.

Гуров сел в машину. Они выехали со двора и покатили по узким улочкам. Сыщик заметил, что Григорий Семенович едет не в центр, огибает его, следует с одной окраины на другую.

Водитель хранил молчание, поэтому Гуров спросил его:

– Так к кому мы все-таки едем? Вы ведь обещали все объяснить.

– Да, виноват, запамятовал, – отвечал Костомаров. – Едем мы к весьма любопытной личности по фамилии Гвоздев. Зовут его Николай, а кличка – Гвоздь. Восемнадцать лет назад этот тип был вторым человеком в банде Голована, так сказать, его заместителем. Когда банда была разгромлена, Гвоздев получил очень солидный срок, аж шестнадцать лет, из которых отсидел тринадцать, после чего вышел по УДО. Я проверял все обстоятельства и удостоверился, что освободился Гвоздев вполне заслуженно, за исключительно примерное поведение. Когда он приехал в Ростов, я за ним понаблюдал и понял, что человек совершенно изменился. Понимаете, он как бы совсем другим стал, не просто покончил с криминальным прошлым, стал истинно верующим человеком. Каждое воскресенье обязательно ходит в церковь, исповедуется, соблюдает все обряды. Работает по старой специальности, слесарем в автоцентре. Только, конечно, уже в другом. Рядом с ним нет никого из прежних дружков. Женился, уже ребенок есть. В общем, у человека пошла совсем другая жизнь.

– Да, я знаю несколько таких случаев, – сказал Гуров. – Это редкость, но все же такое случается. Человек решает прожить жизнь заново, с чистого листа. Но зачем мы к нему едем, если он категорически не хочет вспоминать прошлое?

– Затем, что Николай Гвоздев очень многое знает, – отвечал Костомаров. – О банде Голована ему известно практически все. Так что если вы разложите перед нами часть этого пазла, известную вам, то Николай сможет дополнить ваш рассказ, завершить картину. Если захочет, конечно.

Они ехали почти час, обогнули город с севера и наконец-то оказались в районе, целиком застроенном частными малоэтажными домами. «Десятка» Костомарова остановилась перед скромным одноэтажным домиком, окруженным прочным забором. Ветеран милиции позвонил, за калиткой послышались шаги, в щели мелькнули чьи-то глаза. Калитка открылась. Гости вошли во двор.

Гуров увидел перед собой высокого худощавого человека с очень загорелым лицом. Однако самым примечательным на нем был вовсе не этот загар, даже не твердая линия скул, выдававшая крепкий характер, а глубоко посаженные глаза, которые буквально буравили людей, вошедших во двор.

– Разговор у нас, как я понимаю, пойдет о делах прошлых, – сказал он. – Я их отвергаю и дома такие беседы не веду. Нельзя моей жене и сыну об этом слышать. Так что пойдемте лучше в баньку. В предбаннике есть место, чтобы втроем сесть. Там устроимся и поговорим.