Тайна Васко да Гамы

В XV в. Каликут был городом в определенном смысле космополитическим. Там обосновались торговцы из разных стран. Существовала, например, важная торговая колония мусульман-гуджаратцев, которые установили в числе прочего тесные связи с Малаккой. Из индусов наиболее преуспевающими были торговцы из Короманделя (восточное побережье Индостана), которые занимались наряду с торговлей драгоценными камнями также ростовщичеством. Как и другие общины торговцев, они пользовались особым почетом и считались, как и брахманы, неприкосновенными, что позволяло им циркулировать даже между воевавшими друг против друга княжествами.

Верный индуистской традиции, согласно которой «земля принадлежит суверену, а море — торговцам», саморин не имел флота, предоставив купцам самим организовывать в море защиту своих кораблей.

Порт Каликута был, по существу, открытым, а саморин действовал как арбитр в спорах между различными общинами. В его дворце было четыре зала, где он давал отдельные аудиенции индусам, мусульманам, христианам и иудеям.

К этим четырем общинам, вероятно, в XIV в. добавилась китайская торговая колония (которой приписывается введение рыболовных принадлежностей, еще и сегодня используемых рыбаками Малабара).

Саморин претендовал на роль верховного светского суверена всего Малабарского побережья. Город саморина был расположен между двумя реками, впадавшими в Индийский океан. В государстве саморина земли были сухие и песчаные, за исключением нескольких горных вершин, где жили мусульмане. В государстве существовала кастовая система, высшей и наиболее уважаемой кастой, как и всюду в Индии, были брахманы. Следует отметить, однако, что хотя религиозная и социальная стратификация общества в Каликуте, как и в Малабаре в целом, существовала и была достаточно сильной, она все же не была столь жесткой и нерушимой, как ее описывает Дуарти Барбоза[102].

Последнее крупное поселение называлось Кананор. По сравнению с соседними княжествами там было меньше перца, но больше имбиря и корицы. Удобное месторасположение благодаря горам, защищающим берег от ветров, благоприятный климат и чистая вода сделали Кананор любимым местом отдыха и лечения многих малабарцев.

После прибытия португальцев многие из малабарских городов были заселены так называемыми «новыми христианами» и евреями. Они жили компактно в особых кварталах, которые можно было встретить по всему Малабару, но больше всего их было в Кочине, Кранганоре и Кананоре.

Васко да Гама был не первым португальцем, побывавшим в Каликуте. Этот город, по-видимому, посетил еще в 1488 г. португальский шпион и авантюрист Перу да Ковильян в ходе своих странствий по Индии до того, как он попал в Эфиопию. Поэтому торговое значение этого малабарского порта должно было быть известно в Португалии еще до отплытия Васко да Гамы, которого привел туда лоцман, полученный им от султана Малинди.

Португальцы в Индии

Наконец 20 мая португальский флот прибыл в Каликут. В этих широтах была зима, и поэтому в порту почти не было иностранных судов, которые приходили сюда в большом количестве летом. Весть о прибытии странных чужестранцев вызвала в городе настоящую панику. Жители сгорали от нетерпения узнать, кем были и откуда прибыли они. В их появлении все было странным, необычным и подозрительным: время самое неподходящее для навигации в этих местах; сам внешний вид кораблей, их паруса, оснастка и судовождение были непохожими на те, к которым там привыкли. Не меньшее нетерпение и любопытство испытывал и Васко да Гама, которому хотелось поскорее познакомиться со страной, в которую он прибыл. Поэтому он направил к правителю (саморину) Каликута одного дегрёдаду (его звали Жуан Мартинш) со своим личным посланием. Ж. Мартинша окружила толпа любопытных, которым казалась странной его одежда, свидетельствовавшая о том, что он не был мавром, как они сначала предположили. Поскольку дегрёдаду Ж. Мартинш не говорил ни на одном восточном языке, его привели в дом мавра Монсайде — уроженца Туниса, жившего в Каликуте и знавшего испанский язык. Узнав, что дегрёдаду португалец, Монсайде сказал ему по-испански: «Какой дьявол принес тебя сюда? Кто привез тебя?» На этот вопрос португалец ответил: «Мы ищем христиан и специй».

Таковы были первые слова, произнесенные европейцем в Индии, и это задокументировано. В этой встрече Запада с Востоком примечательно, что Восток представлен мусульманином из Туниса, который говорит по- испански, но не на хинди. А Запад — преступником (дегрёдаду). Эти люди сыграли историческую роль в установлении португало-индийских межкультурных контактов.

Комментируя этот диалог, французский исследователь Пьер Шону писал, что это «исполненная значения встреча. Она свидетельствует о столкновении, начиная с конкуренции, которой она положила начало, двух систем коммуникации» — традиционной средиземноморской, в которой мусульмане служили посредниками, и новой, представленной португальцами, приплывшими по морскому пути вокруг мыса Доброй Надежды[103].