Тайна великого живописца

– Спасибо, взаимно, вы мне тоже очень понравились, а давайте на «ты»…

– Давай, – обрадовалась Маргарита.

Глава 24 Таинственное покушение

Суржиков приехал к Чарущеву в фотоателье, и тот, увидев следователя, не сдержался и ехидно процедил:

– Неужели хотите сообщить, что убийцу нашли?

Аккуратно усевшись на стул, Суржиков язвительно улыбнулся:

– Пока нет, но благодаря вашей невесте только этим и занимаемся.

– Какой невесте? – с недоумением уставился на него Чарущев. – Нет у меня никакой невесты!

– Значит, ее папа генерал что-то перепутал.

– Постойте, постойте, это не Ольга Костенко?

– Она недовольна ходом расследования.

Чарущев смущенно замахал руками:

– Ольга моя коллега, художница… Мы с ней на днях на выставке разговорились, я и упомянул о своих проблемах, а она, оказывается, инициативу проявила, очень мило с ее стороны, но я ее ни о чем не просил.

Следователь недоверчиво прищурился и внезапно спросил:

– Вы, случайно, не знакомы с антикваром Арнольдом Чижиковым?

От неожиданности Чарущев едва заметно вздрогнул.

– Арнольд Чижиков? Что-то знакомое, вполне возможно, я с ним пересекался где-нибудь.

– Может быть, по поводу картины Крамского «Неизвестная»?

Владелец фотостудии удивился и пожал плечами.

– А какое я могу иметь отношение в картине Крамского?

– Не знаю, поэтому спрашиваю.

Чарущев неестественно улыбнулся:

– Не говорите загадками! Я не понимаю, что вы от меня хотите.

Суржиков начал злиться:

– Вчера было совершено нападение на антиквара Арнольда Чижикова.

Чарущев хлопнул себя по лбу.

– Арнольд Чижиков – антиквар, конечно, знаю его, так бы сразу и сказали. А при чем здесь Крамской?

– Коллеги антиквара утверждают, что он беспокоился, будто картина «Неизвестная» украдена из музея, а вместо нее висит состаренная копия, написанная на холсте того времени…

– Какая чушь! – вспыхнул Чарущев. – Кто этим будет заниматься и зачем?

– Тот, кто хочет продать оригинал какому-нибудь коллекционеру за большие деньги, а чтобы никто не искал картину, заменить ее хорошей копией. Мы подали запрос в Третьяковскую галерею.

– Проверяйте, но по поводу Арнольда я вам однозначно скажу: выжил он из ума, вот ему кто-то морду и набил.

– Может, оно и так, но что-то мне подсказывает, в словах Арнольда могла быть истина, и он занимался поисками Маргариты Вишневской, сестру которой убили в вашей фотостудии и которая заказывала фотографии у вас.

Чарущев попытался сохранить хладнокровие, но тревожный блеск в его глазах и дрожащий голос выдавали волнение:

– Какая ерунда, и при чем здесь я?

– При том, что вы осматривали у Башлыкова картину на предмет ее подлинности, это была картина Крамского?

Чарущев заерзал.

– Хорошо, я скажу. Башлыкову кто-то продал отличную копию картины Ивана Крамского «Неизвестная», я ему сказал, что подлинник, конечно, находится в музее, он рвал и метал. Он же невежда и совершенно ничего не понимает в живописи, поэтому его легко надули, вот и все. А при чем здесь Арнольд и Вишневская, понятия не имею. Если не верите мне, спросите у Башлыкова.

– Башлыков в Англии, – бросил Суржиков, поднимаясь. – Поэтому спросить его пока нет возможности…

– Очень жаль, – буркнул Чарущев. – И я больше помочь ничем не могу…

– А Башлыков сказал вам, кто ему продал картину?

– Нет, да я и не спрашивал, меньше знаешь, лучше спишь.

Выйдя от Чарущева, Суржиков задумался.

«Что, если Вишневская имеет отношение к картине Крамского? Может, она знает тех людей, которые продали ее любовнику копию картины Крамского, и была в доле с ними, и поэтому теперь скрывается от Башлыкова? А вдруг продавцом был Арнольд Чижиков? Кто же тогда пытался убить Вишневскую, а убил ее сестру и остальных, не Чижиков же? И зачем? Нет, все равно непонятно. Как жаль, что Башлыков уехал. А Чарущев, похоже, больше ничего не скрывает, у него на лице такое облегчение было».

Когда Суржиков вернулся в отдел, Бричкин уже был на месте.

– Был у родителей Чижикова, беседовал с ними. Хочу сказать, нам за такую работу молоко за вредность надо выписывать. Успокаивать стариков, потерявших сына, неблагодарное и нервное занятие, хорошо, у них еще один сын есть.

– Ну и что они интересного сообщили? – устраиваясь за своим столом, спросил Суржиков.

Добродушно улыбаясь, Бричкин, схватив электрический чайник, налил в него воды и поставил кипятить.

– Чай будете? – спросил он. – Я пирожки принес, мама напекла.

– Буду, но ты не сказал, как с Чижиковыми пообщался?

Вытаскивая пирожки из микроволновки и складывая их на тарелку, Алексей сказал:

– Старики-то, конечно, расстроились, а вот братец его, обремененный семейством, прямо желчью изошел. Говорит, ожидал подобное, мол, Арнольд больно жадный был, обманул кого-нибудь, вот и получил.

Суржиков не выдержал и, не дождавшись чая, потянулся за пирожком. Прожевал и с восхищением причмокнул.

– Не пироги, а восторг. Познакомил бы меня со своей матушкой, скажи, что я несчастный, заброшенный холостяк.

Налив начальнику чай, Бричкин подвинул поближе сахар и усмехнулся:

– Да ладно вам прикидываться! Вы все время на работе, зачем вам жена?

– Кстати, а чем брат Чижикова занимается?