Тайна Воланда

потолком круг, снизилась, чуть задела острым крылом лицо медной статуи в

нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль вить

там гнездо».

Алхимическая символика: преобразование человеческой «меди» в

божественное «золото». Эту догадку подтверждают золотые идолы на крыше

дворца — «медный» низ и «золотой» верх, — а также Воланд, сидящий на

крыше дома Пашкова.

«— Ты знаешь, — говорила Маргарита, — как раз когда ты заснул вчера

ночью, я читала про тьму, которая пришла со Средиземного моря… и эти

идолы, ах, золотые идолы. Они почему-то мне все время не дают покоя…».

Освобождение — вот что подсказывает ласточка, влетевшая в

колоннаду. Эта птица дважды упомянута в Библии и названа словом «дрор»

— «свобода». Пилату обещали свободу, но он не понял знака богов:

«…показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил, а может

быть, чего-то не дослушал». «Пришло бессмертие», — тоскливо думает Пидат

перед объявлением приговора. Чье? Но он ничего не помнит. Его истинное

"Я", переходящее из жизни в жизнь, забыло себя. Пилат — перигей

погружения души: дно Вселенной, планета Земля, телесная оболочка

прокуратора, тяжелая, как водолазный скафандр.

Булгаков даст точные приметы его «придонного» состояния: «Поплыла

вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли».

Странный арестант по имени Иешуа — «водолаз-спасатель». Он пытается

напомнить прокуратору о свободе, которая его ждет, — но лишь в конце

долгого и мучительного пути. Мы оставляем его спящим, он видит длинную

череду снов, и в предпоследнем из них прокуратор становится… профессором

Иваном Николаевичем Поныревым!

Будьте предельно внимательны, читатель: именно здесь скрыта разгадка

многих неувязок, смущающих комментаторов «Мастера и Маргариты». Секрет

в том, что все события, описанные в романе, — московские и ершалаимские

— снятся двум персонажам из эпилога — душевнобольному профессору и его

безымянной жене. Конец становится началом: о том, что снится профессору в

эпилоге, мы читаем в первой главе. Сначала спящий видит себя поэтом

Иваном Бездомным, который встречается с иностранным профессором и

словно воочию наблюдает допрос Иешуа. Сон во сне. Поныреву снится

гибель

Берлиоза,

погоня

за

Воландом,

происходившая

со

«сверхъестественной скоростью», и «крещенское» купание в реке.

(«Дух перехватило у него, до того была холодна вода, и мелькнула даже

мысль, что не удастся, пожалуй, выскочить на поверхность. Однако

выскочить удалось, и, отдуваясь и фыркая, с круглыми от ужаса глазами

Иван Николаевич начал плавать…»). После сцены в ресторане он попадает в

клинику и… В этот момент спящему делают укол морфия (см. эпилог), но

профессору снится, что ему колет снотворное дежурный врач. В палате его

снова навещает Волапд, пришедший под видом мастера. Его рассказ

погружает профессора во второй сон во сне: он — историк в одном из

московских музеев — выигрывает сто тысяч, разводится с женой, нанимает

маленькую квартиру, знакомится с Маргаритой и пишет роман о Пилате.

Таким замысловатым способом спящему напоминают о прокураторе, — чтобы

вернуть историка в ершалаимский слой матрешки снов. Извлечение

начинается: в этом сне Понырев тоже попадает в психиатрическую клинику

Стравинского, но в последней главе он словно раздваивается — умирает в

своей палате и одновременно посещает 117-ю палату Ивана Бездомного — то

есть, самого себя в предыдущем сне. (Символическое возвращение по

ступенькам множества снов: обитатель палаты №118 (побритый в субботу) переходит в палату №117. Надо полагать, что в следующей палате — 116-й

— обитает сам профессор Понырев из эпилога, которому снится ночной гость

— «обросший бородой человек». Наконец, герой освобождает грезящего в

каменном кресле прокуратора — опять-таки самого себя! — и этим

заканчивает свой «роман о Пилате».

А кем была Маргарита во времена Пилата? Его женой! Жену Понтия

Пилата звали Клавдией; она упомянута в первых редакциях романа. Клавдия

— Клодина: именно это имя пытается напомнить Маргарите пахнущий

коньяком толстяк без штанов — преобразившийся Бегемот. («Штаны коту не

полагаются, мессир!» — говорит Бегемот, а немного позднее ныряет в

коньяк).

Все это может показаться чересчур сложным и не очень убедительным.

Но загляните в двадцать четвертую главу, где Воланд спрашивает мастера:

«А ваш роман, Пилат?» Разве непонятно, что это обращение?

9. «СПОСОБЫ ОЖИВЛЕНИЯ УТОНУВШИХ В РЕКЕ»

На таинственную фигуру Спящего намекает обитатель палаты №119 —

управдом (глава «Сон Никанора Ивановича»). Все, что происходит на Земле, снится булгаковскому Демиургу, играющему миллиардами живых фигур.

Являясь частью планетарного «управдома», каждое человеческое сознание

лепит свой собственный мир. Верх и низ. Меж двух этих «зеркал» существует

то, что мы называем объективной реальностью.

Время от времени в человеческой массе появляются особые существа —

«филиусы» — носители новых идей, посредством которых Демиург («мозг») посещает собственные сновидения и управляет миром («тело»). Выполнив