Тайна Воланда

колыбели!» — сказал глухой пророк из Калуги.

Три года потратил Магеллан, чтобы обогнуть земной шар. восемьдесят

дней потребовалось герою Жюля Верна, сто восемь минут — Гагарину. По

закону неубывания энтропии любая замкнутая система стремится к простоте

и покою. Если она усложняется или ускоряет свое движение — налицо

информационно-энергетическая

подпитка

извне.

Иначе

говоря —

вмешательство… Вектор этих сил хорошо заметен на примере России. Первая

мировая война и последовавший за ней небывалый социальный эксперимент

поставил бывшую крестьянскую страну в положение осажденной крепости.

Всего за два десятилетия родилась новая сверхдержава, — и это потребовало

от людей небывалого напряжения сил и ограничения свободы. В тот год, когда на ракетных стендах заполыхали первые струи огня, треть населения

голодала. Крестьян снова прикрепляли к земле. Инженера Цандера соседи

считали помешанным, но каждый из них отдавал свои кровные

Осоавиахиму, — а, значит, и Цандеру. Позднее ракетные дела стали

субсидировать военные — опять-таки деньгами здравомыслящих граждан. То

же самое происходило в других странах. Одну цель ловко подменили другой, и в невероятно короткий срок земляне сделали то, на что потребовались бы

многие столетия мирной жизни: человек ступил на Луну и послал

автоматические зонды на Марс и Венеру. Один аппарат уже покинул

Солнечную

систему.

Крестовые

походы,

войны,

революции

и

контрреволюции, массовые репрессии, научные открытия и технологические

перевороты — все это совершалось ради того. чтобы вытолкнуть нас из

тесной и прописанной колыбели.

Возможно, когда-нибудь историки смогут принимать в расчет количество

и качество психической энергии, выброшенной в момент интересующего их

события. Эти невидимые наслоения будут тщательно изучать, — как сегодня

изучают изменение климата по годовым кольцам деревьев. Будущие

исследователи непременно заметят два самых светлых слоя XX века — 9 мая

1945 года и день, когда полетел Гагарин. 12 апреля 1961 года

необыкновенная радость буквально затопила страну.

«Почти весь путь от аэропорта до Кремля Гагарин стоял, потому, что не

было ни одного километра на его трассе, где бы ни было ликующих людей, которые аплодировали ему, махали и бросали цветы, рискуя попасть под

колеса семнадцати мотоциклов эскорта, окружавших его автомобиль. У

самого Кремля, на повороте под своды Боровицких ворот, толпа прорвала

оцепление: люди бежали бегом от Волхонки и Румянцевской библиотеки, размахивая флагами и букетами. Когда, подталкиваемый Хрущевым, он

появился на трибуне Мавзолея, восторженный рев толпы прокатился над

Красной площадью». (Я.Голованов, «Королев»).

Очень символично: внизу — «рев толпы», на трибуне — исполнители, а

истинные виновники торжества остаются в тени. У Исторического музея

ликующая толпа чуть не раздавила С.П.Королева с женой, а человек, которого Королев назвал своим учителем, в тот день вылетел в

командировку.

«Бартини говорил о времени, когда околоземное пространство будет

насыщено научными станциями — спутниками Земли, что это будут целые

„острова“ на орбитах, о том, как с ними будет поддерживаться регулярная

транспортная связь, что это будут стартовые площадки для полетов на

другие планеты. И все это было задолго до запуска первого искусственного

спутника. Признаюсь, мы этому не верили и думали, что это дело далекого

будущего. Но подошел 1957 год, и спутник был запущен».

Эти строки написал новосибирский ученый-аэродинамик П.Заев. Про

давний интерес Бартини к ракетным делам и еще довоенные контакты с

ГИРДом и Реактивным НИИ упоминал и В.Казневский. Он же рассказал о том, что кто-то из коллег-цаговцев видел в архиве калужского Музея

космонавтики фотографию 30-х годов — группа участников запуска одной из

первых ракет. Бартини — крайний слева, его почти не видно из-за плеча

Меркулова. Очень интересный снимок: дело в том, что И.Меркулов —

разработчик первых прямоточных реактивных двигателей — был давним

другом И.Ефремова.

Таганрогского конструктора Владимира Воронцова, не раз бывавшего в

московской квартире Бартини, поразила картина, датированная сорок

седьмым годом. Она изображала взлетающую ракету. Удивила форма

пламени — огненный шар: «Откуда он мог знать, что именно так будет

выглядеть ракетный старт!?» А бывший парторг бартиниевского КБ

вспомнил, что в конце 60-х годов Роберт Людвигович говорил о каком-то

глобальном проекте под названием «Паутина». Он упомянул и о письме

Хрущеву, которое Бартини написал через год после запуска спутника.

— Письмо Роберта Людвиговича не было связано с космосом и

формально касалось лишь его проекта А-57, — объяснил нам маршал ВВС, числившийся в Группе генеральных инспекторов Генштаба. — Но оно

добавило аргументов тем, кто предлагал сократить авиацию, чтобы

высвободить ресурсы для Королева. Уже тогда его «семерка» могла

доставить куда надо шесть тонн «водорода»! Ну, и спутники… Сербин

говорил мне, что Бартинн лично встречался с Хрущевым и убедил его в том, что наши самолеты и самолеты-снаряды — нынешние и проектируемые — не

смогут гарантировать ответный удар. Зачем ему это понадобилось?!