Тайна ворона

Надзукихико подумал, что белые волосы и морщинистое лицо, возможно, никак не связаны с обезьянами, а просто отражали желание Ямагами.

Выслушав ребенка, Сихо задумалась.

– Вообще-то, мне не кажется, что женщина, которая первой это сказала, боялась тебя.

– Откуда ты знаешь? Придумаешь тоже… – холодно отмахнулся Ямагами.

Девушка почесала щеку.

– Наверное, я и впрямь зря рассуждаю на эту тему.

Она приставила палец к губам и задумалась.

– Знаешь, я люблю цветы, но мы живем в маленькой квартирке, и о садоводстве можно только мечтать.

Ямагами захлопал длинными ресницами, пораженный такой внезапной сменой темы.

– Садов…

– Садоводстве. О работе в саду. Ну, землю копать – так понятнее?

– А-а, как садовник.

– Да, что-то такое.

Сихо щелкнула пальцами и засмеялась.

– А раз сада нет, я могу лишь поставить на балконе горшок с каким-нибудь растением. Мое сокровище – камелия, которую я выпросила у бабушки в подарок, когда поступила в среднюю школу. У камелии такие красивые алые цветы! Мне хотелось поставить ветки в вазу и любоваться ими вечно, но для комнаты деревце было слишком велико, да и цвело раз в год, но совсем понемногу, так что рука не поднималась ломать. Зато ее цветки опадают целиком, поэтому я их подбирала и пускала плавать по воде в маленьком горшочке.

Надзукихико представил себе прозрачную воду в глиняном горшке и свежий цветок камелии внутри. Да, наверное, это было очень красиво.

– Я понимаю, растения не могут сочувствовать мне, но каждый раз, подбирая с земли цветок, я думала: «Какие они добрые!»

Она ласково посмотрела на молчавшего Ямагами.

– А ведь есть люди, которые считают, что целые цветки осыпаются не к добру. И все равно мне нравится их чистота, поэтому камелия для меня – особое, мое самое любимое растение.

Она вдруг посерьезнела.

– Я просто хотела сказать, что твоя жизнь напоминает эти цветы.

Посмотрев в глаза Ямагами, девушка искренне сказала:

– Одни верят, что камелия опадает к несчастью, зато другим кажется, что это прекрасно. Люди не такие простые создания, чтобы можно было одним словом описать всех разом.

Ямагами внимательно слушал Сихо.

– В общем, запомни как следует: я тебя противным не считаю. – И она улыбнулась ему. – Не будь подлым, живи гордо. Ты такой же красивый, как мои любимые цветы, на самом деле ты добрый сын, которым я горжусь.

С тех пор Сихо стала называть ребенка Цубаки, то есть «камелия».

Когда Цубаки подрос, Сихо, как и обещала, заставила его помогать себе на кухне.

– Допустим, я тебе уступил и стал есть. Но почему я должен, как служанка, сам готовить?!

– Цубаки, ты сейчас одним словом настроил против себя всех домохозяек мира!

Глядя на возмущенного мальчика, Сихо сунула ему в руки нож.

– Я стараюсь, хочу с любовью приготовить сыну обед, а он смотрит на меня как на служанку?

– Вот и готовь! А я почему должен?

– Потому что мы с моей мамой так делали.

С лица Ямагами вдруг исчезли все эмоции.

– А что твоя мама делает сейчас?

– Они с папой умерли, когда мне было десять лет. Они всегда ездили осторожно, но им не повезло, погибли в аварии. И с тех пор мы с бабушкой стряпали по очереди. Сейчас мне кажется, что мама готовила лучше всех на свете. А я помогала ей и училась у нее. Всегда думала, что если у меня будет дочка, то я тоже буду ее так учить.

– А я мужчина.

– В наше время мужчине тоже нужно уметь накормить себя. Хватит ворчать, помогай.

Так и не выяснив, почему у него в руках оказался нож, Ямагами неуверенно начал кромсать морковь. Сихо действовала ловко, но и ее ножик застрял в тыкве, которую она пыталась разрезать.

– Ой, никак.

– Дайте-ка, – протянул руку Надзукихико, не в силах на это смотреть.

Он забрал у девушки нож, разрубил тыкву на две части, потом тем же ножом вычистил внутренности и семечки и поделил на ровные куски.

– Прошу. – Обернувшись, он протянул ей нож рукояткой вперед, но Сихо только разинула рот.

– Ничего себе! Так ты умеешь готовить?

– Я некоторое время жил в мире людей. Тэнгу заставляли меня работать на кухне.

– Вот это здорово! Обожаю мужчин, которые занимаются домом, – закивала девушка, а Ямагами, продолжая сжимать нож, смотрел на нее со странным выражением лица.

С тех пор как Сихо вернулась, Ямагами перестал поносить ятагарасу грязными словами. Мало того, Надзукихико все чаще замечал, что тот смущенно отворачивается при встрече с ним, и вообще, их отношения слегка изменились.

Благодаря девушке они часто виделись, хотя напрямую не общались друг с другом. Создавалось ощущение, будто оба ждут возможности как-то выбраться из этого положения – однако перед примирением нужно было сделать еще кое-что.

– Госпожа Сихо, у меня к вам просьба, – проговорил Надзукихико, вручая ей вещи, которые тэнгу по ее просьбе принесли из мира людей.

– Какая? Сделаю все, что в моих силах, ты ведь всегда так мне помогаешь! – улыбнулась девушка, и он решился.

– Один из моих товарищей, пострадавших от гнева Ямагами, сейчас находится между жизнью и смертью.

Улыбка медленно сползла с лица Сихо.

– Я знала, что кто-то спасся… Неужели он все еще настолько плох? – прошептала она, и Надзукихико кивнул.