Тайна всегда со мной

— Нет, Тайна, нам с тобой роса не нужна. Мы и так бессмертны.

— Почему? — вскинула я брови.

— Мы будем жить, пока живы наши воспоминания об этом утре. Обещай вспоминать этот момент.

— Ты говоришь так, будто прощаешься, — возмутилась я, а он только крепче сжал мою руку.

Вскоре макушки деревьев плавно превратились из черных в бурые, а затем и вовсе в серые. Когда первые лучи солнца упали на кроны, можно было уже разглядеть мельчайшие листики на них. Самая же красота была вокруг нас — крупные сверкающие капли на траве, утренняя роса. Мне хотелось разглядеть и запомнить каждую из них. Эта — крупная и круглая, как горошина, а эта продолговатая вот-вот сорвется на землю. Я попыталась поднять руку, чтобы потрогать травинку с прозрачной невесомой каплей, но тело не слушалось. Сон, с которым я так усердно боролась той ночью, оказался сильнее.

Проснулась я оттого, что правая рука затекла. Я посмотрела на часы, было всего шесть утра. Поворочалась немного, поняла, что сон не идет, и отправилась в кухню. Там я устроилась на подоконнике, завернувшись в клетчатый плед.

Я постаралась сосредоточиться на расследовании. Что связывало Лидию Лысенко и Петра Шувалова? Он вполне мог быть ее братом. При встрече Евгения сказала, что кроме Лидии родственников у нее не осталось. Возможно, любвеобильный отец этих двух дам имел на стороне еще кого-то? Но уж очень много плодов грешной любви на одно семейство получается. Если предположить, что это так и дело в неких семейных дрязгах или деньгах, может ли Евгения стать следующей жертвой?

Не исключено, что выводы Маргариты вообще ни о чем не говорят и частые гастроли в соседний областной центр вообще никак с Лидией не связаны. Своего цирка там нет, а Петр может быть большим поклонником циркового искусства. Внезапно пропавший интерес к труппе легко объяснить тем, что человек банально пресытился. В конце концов, когда в детдоме к нам приезжали благодетели со сладостями, несколько дней мы их радостно ели, а потом начинало подташнивать даже от самых любимых конфет.

К тому же хоть Шувалов и главный по культуре, все равно отчитывается перед мэрией. А там могут быть совсем другие представления об искусстве и растрате бюджетных средств.

В любом случае следовало узнать побольше о Петре Владимировиче. Я было потянулась к телефону с целью озадачить Субботкина, но вовремя остановилась. Будить его мне совершенно не хотелось. Вместо этого я начала собираться на встречу с Софьей, коллегой погибшей Людмилы.

В восемь двадцать я уже была у клуба «Роксэн». Настроилась на длительное ожидание, но Селиванов, к моему удивлению, явился вовремя. Мы немного побродили туда-сюда, разыскивая вход. Наконец во дворе мы нашли неприметную дверь без вывески, и Антон нажал кнопку домофона. Нам открыл мужчина сурового вида и устрашающего телосложения. Селиванов протянул ему удостоверение, я последовала примеру коллеги. Амбал не особенно заинтересовался нашими «корочками», но внутрь пропустил.

— Как ты договорился? — удивилась я, когда охранник проводил нас к креслам недалеко от входа. В какой-то момент я даже испугалась, что фейс-контроль мы не пройдем.

— Не переживай, с нужными людьми все заранее оговорено, — важно ответил Селиванов и даже немного раскраснелся.

— Антон Борисович? Здравствуйте! — Мы дружно повернули головы в сторону женщины, которая приблизилась к нам совершенно бесшумно. Должно быть, здесь специально обучают быть незаметными. — Проходите за мной.

Софья — невысокая крепкая женщина в униформе серого цвета — повела нас через длинный коридор с множеством дверей. В каждой имелось небольшое задвинутое окошко, отчего обстановка напоминала тюремную. Однако дизайнерский кафель на полу и дорогая отделка коридора говорили о совсем ином предназначении. Из коридора мы попали в просторный зал с кожаными креслами и диванами, тремя небольшими сценами и длинной барной стойкой. Софья включила свет, чтобы мы могли пересечь помещение, не споткнувшись в полутьме. Я обратила внимание на очень дорогие напитки на стеллаже за баром и роскошную посуду.

Женщина открыла одну из дверей в дальнем конце помещения, и мы попали в комнату, которую я бы легко могла принять за переговорную. Если бы мне показали ее в отрыве от всего остального, разумеется.

— Софья, это Татьяна, моя коллега, — представил меня Антон, когда мы уселись за роскошным дубовым столом. — Мы занимаемся расследованием дела Милы Светловой.

— Дела? Это что же, ее убили? — Женщина несколько раз провела обеими руками по голове, убирая каштановые пряди от лица.

— Мы обязаны убедиться, что ее смерть была естественной.

— Но разве у вас там не режут, чтобы это проверить?

— Режут, — кивнул Антон. — И в случае появления сомнений общаются с окружением жертвы. Вдруг кто-то знает детали, которые могут следствию помочь.

— Вот это да… — растерялась Софья. — Как же так? Кому нужно было убивать ее?

— В этом мы и пытаемся разобраться, — заверила я. — Для начала расскажите об этом заведении и ваших обязанностях.