Тайна взорванного монастыря

Миша провозился с бумагами Виссариона Севериновича ещё минут пятнадцать, а я тем временем припоминал известные мне случаи побегов из зоны. Сама лагерная зона находилась на той, дальней стороне, километрах в двадцати от берега озера, рядом со старинными шлюзами, построенными ещё Петром Первым. Эти шлюзы должны были регулировать приток воды в половодье. Волго-Балт - основной сегодняшний водный путь - прошел чуть в стороне от этих шлюзов, и они почти утратили свое значение. Разумеется, без них весенние наводнения все равно грозили бы неприятностями, но уже не такими большими, как раньше. А корабли через них почти не ходили - разве что, небольшие грузовые суда да баржи, по воде вывозившие товары, которые делали в зоне. Мебель и прочее.

От взрослых я знал, что до сих пор при строительных и земляных работах выкапывают кости тех, кто трудился над возведением этих шлюзов: народ там не щадили, и людей полегло невесть сколько. Зато больше трехсот лет эти шлюзы обеспечивали нормальное судоходство в огромном районе. И ещё я знал от взрослых, что, когда после смерти Сталина расформировали большие лагерные зоны, оставили только эту колонию - колонию строгого режима. Судя по названию, сидели там самые что ни на есть бандиты, осужденные за тяжкие преступления. Побеги хоть и редко, но случались. Последний произошел летом, когда из-за урагана порвало провода и в колонии на несколько часов отключилось электричество. Несколько заключенных воспользовались тем, что через колючую проволоку не идет электрический ток, а часовые почти ничего не видят в наступивших сумерках - потому что прожектора, естественно, тоже не работали - и смылись. Их всех поймали быстро, буквально в два-три дня.

А теперь, значит, новый побег.

Я тихо пил чай, закусывал вареньем и ждал, когда Миша и смотритель покончат с бумагами. Потом Миша убрал бумаги в свою сумку, типа планшета, и, поглядев на меня сказал:

- Ждешь подробности?

- Угу, - кивнул я.

- Двое ворюг сбежали, - сообщил Миша. - Сидели за вооруженные грабежи, Петько Николай и Скрипицын Валентин...

- Погоди! - перебил его смотритель маяка. - Это какие Петько и Скрипицын? Те, что на Гришку-вора наезжали?

- Те самые, - подтвердил Миша. - Так вот...

Но тут уж я вмешался.

- Как это они на Гришку-вора наезжали? - спросил я. - Почему? Что там такое между ними было?

Миша вздохнул.

- Ох, Виссавериныч, вечно ты влезешь. Теперь вот объясняй Борису, что да как промеж них угораздило, да он ещё не все поймет...

- Как это не пойму? - возмутился я. - Очень даже пойму!

- Ну, постараюсь попонятнее, - сказал Миша. - То есть, история это темная, и улик никаких нет, а Гришка, конечно, никогда не расколется. Так что, можно считать, мы эту историю знаем, но как бы и не знаем, потому что питались слухами, смутными такими и разноречивыми, по которым расследованию ходу не дашь. В общем, так. О взорванном монастыре ты, небось, слыхал...

Я кивнул. Еще бы мне было не слыхать! Монастырь взорвали тучу лет назад, чуть ли не сразу после войны. Ну, может, немного попозже, неважно. Монастырь стоял там, где теперь коса, входящая в территорию заповедника, неподалеку от нашего острова. Только при монастыре (в смысле, когда монастырь существовал) коса была намного длиннее. Ее решили укоротить, потому что по проекту Волго-Балта она мешала судоходству. Укоротить-то её было просто - новые шлюзы должны были поднять уровень воды настолько, чтобы её затопило, сколько надо. Но на этой косе стоял древний монастырь - не из таких уж больших, но достаточно мощный, со стенами и башнями, потому что, как и многие монастыри, он поначалу возник для обороны, а не для молитв. Расположенный так, что властвовал над всей округой, он мог защищать корабельщиков от речных разбойников, которых в то время водилось множество, а в шестнадцатом веке он оказался одной из тех крепостей, о которые расшиблось войско польского полководца Яна Сапеги.

И когда его взрывали - чтобы корабли на него не напоролись, как на риф - это, говорят, было ещё то зрелище! Невесть сколько взрывчатки извели, а офицер, командовавший взрывными работами бегал с белым лицом: все боялся, что попадет под трибунал, если монастырь или не будет взорван вовремя или если перестараются и рванут его так, что пол-округи разнесет и будут человеческие жертвы. Ох, и орал же он, как вспоминают очевидцы. Но, в конце концов, стены, башни и центральный собор удалось разрушить настолько, что даже большие туристские теплоходы с глубокой посадкой вряд ли зацепились бы об их развалины. Хотя световые бакены в нескольких местах все равно на всякий случай выставили.