Тайна залива Саутгемптон

— Точно так же и некоторые живые существа, — сказал он любезно, — имеют жало на хвосте. Что ж, — он взглянул на Брэнда и Кинга, — думаю, мы можем с определенностью сказать, что первые пять пунктов великолепны и действительно создают основу для обсуждения. Мне даже кажется, что лучше и не сформулируешь. Но два последних пункта…

Он прервался и открыто засмеялся.

— Не думаю, Хэвиленд, что вы предложили их всерьез?

— Уверяю вас, Таскер, что мы предельно серьезны. — И он в свою очередь переглянулся со своими коллегами.

— Вы согласны, Мейерс? А вы, Сэмсон?

Мейерс и Сэмсон полностью одобрили его. Мейерс даже посчитал, что пункты шесть и семь составляют основу соглашения. Сэмсон кивнул, поддержав его.

Таскер заговорил более официальным тоном.

— Но вы не можете принуждать нас к тому, чтобы из-за вашего первенства пошли прахом все наши труды.

— Дорогой мой Таскер, — искренне повторил Хэвиленд, — полагаю, мы прекрасно понимаем друг друга. Нет нужды облекать в слова неприятные факты. Но прошу мне поверить, мы знаем свои права в этом деле.

Таскер пожал плечами.

— Ну что ж, вы знаете свои права, а мы нет. Полагаю, что если вы действительно всерьез настроены, то следует прямо сказать, каковы ваши основания для выдвижения столь странных притязаний.

Хэвиленд все еще говорил увещевающе.

— Хорошо бы обойтись без качания прав, — сказал он. — Крайне желательно. Разговор об этом не доставит нам радости, а нам нежелательно омрачать нашу беседу.

Он сделал паузу, затем продолжил.

— Я могу сказать две вещи. Первое: прошу мне поверить, что мы не торопимся с выводами. Мы знаем. Второе: мы полагаем, что наше требование относительно семидесяти пяти процентов от ваших прибылей — весьма умеренное.

Таскер недоуменно пожал плечами.

— Я полностью разделяю вашу установку на приятную беседу, — сказал он. В то же время, — он улыбнулся, — семидесяти пяти процентов прибылей достаточно для неприятного разговора. Боюсь, чтобы рассмотреть ваше предложение, нам необходимо выяснить ваши основания, по которым оно делается.

«Ну вот, — подумал Брэнд, — наконец-то дошло до дела». Они с Кингом выразили свое согласие.

Хэвиленд замялся и взглянул на своих приверженцев, словно ища поддержки. Мейерс тоже замялся, но Сэмсон произнес:

— Начинайте. Лучше сказать им.

— Ну что ж, — сказал Хэвиленд, пожав плечами, — как хотите. Простите, я еще раз повторяю, что мне не хочется доставлять неприятности и говорить о скучных вещах. Словом, мы знаем, что произошло с Клэем и откуда растет ваше открытие процесса. Как мы это выяснили — об этом умолчим. Если подумать, то станет очевидно, что говорить об этом было бы неразумно.

— Я не могу прийти в себя от удивления, — ледяным тоном сказал Таскер. Мы все трое не могли и предположить, что вы имеете в виду что-либо подобное. Ведь такой образ мыслей предполагает, что это мы убили Клэя и украли ваш секрет. Вы это имеете в виду?

— Именно так, — ответил Хэвиленд с той же прямотой, с какой был задан вопрос.

— Тогда не очень понятно, зачем был нужен этот вечерний визит, — вежливо сказал Таскер. — Наш ответ такой: если вы питаете такого рода подозрения, как законопослушные граждане, вы должны заявить в полицию о ваших подозрениях. Мы же не просим, чтобы вы нас покрывали. Мы готовы отвечать перед властями за наше поведение.

Он улыбнулся.

— Мне кажется, Хэвиленд, что трудности у вас, а не у нас.

Хэвиленд сделал пренебрежительный жест.

— Это совершенная правда, как вам хорошо известно. Мы не хотим обращаться в полицию, и вы знаете почему. Если мы обратимся в полицию, станет известно о существовании процесса. Вы видите, я полностью откровенен с вами. Если процесс станет достоянием гласности, все химики тотчас начнут работать в этом направлении. А если мы будем сидеть тихо и коллегиально работать, опираясь на то соглашение, которое мы предложили, все будут довольны, да и прибыли будут немалые. Мы потрудились больше и потому претендуем на большее.

Таскер решил, что самое время открыть свои козыри.

— Все это прекрасно, Хэвиленд, — сказал он, — но вы упустили из виду одну вещь. Предположим в качестве абстрактного примера, что мы виновны в этом деле, что я, разумеется, категорически отрицаю. Итак, предположим, вы замалчиваете те улики, которые у вас имеются против нас, но в этом случае вы становитесь соучастниками. Что вы на это скажете?

— Ответ очень прост. Располагая уликами против вас, мы не осознавали их значимости. Если в будущем мы найдем нужным обратиться в полицию, мы скажем, что значимость улик лишь сейчас дошла до нас. Но давайте не будем продолжать это бесплодное обсуждение, — и он жестом показал, что закрывает спор. — Я предлагаю отложить разговор на день-два, чтобы спокойно все обдумать, а затем встретиться еще раз. Возможно, в следующий раз у вас появится альтернативное предложение? Уверяю вас, мы готовы к любому диалогу на разумных основаниях.

Кинг неожиданно шевельнулся.