Тайна замка Вержи

Рассудив так, Венсан поднялся и направился к костру, где восседал хмурый монах. Прочие спали рядом, одинаковые, как грачи. Обратно к старику он вернулся в драной полуистлевшей рясе, которая имела одно неоспоримое достоинство: у нее был капюшон. Венсан остался доволен. Теперь он мог закрыть голову, чтобы Пьер не узнал его.

Однако с самого утра все пошло не так.

Ворота распахнулись куда раньше намеченного времени, и возле них началось какое-то движение. Венсан приподнялся, за ним потянулся Трехпалый, щурясь и почесываясь.

– Что-то там выкликают, – сказал лекарь, прислушавшись.

– Может, еще кто помер? – с надеждой предположил старик.

Но слух уже побежал по цепочке, перебираясь от кострища к кострищу. «Казнь… Казнь!»

– Убийцу нашли, хвала господу! – незаметно подошедший монах, тот самый, у которого Венсан выпросил рясу, размашисто перекрестился.

– Медведя? – вырвалось у Венсана.

Монах покосился на него.

– Какого еще медведя! Девку, которая всех порешила.

В ворота лекарь прошел вместе с возбужденной толпой, бурлящей в предвкушении зрелища. Старик, ковылявший за Венсаном, радовался как ребенок. «Ох, уважил нас граф, – бормотал он. – И похороны, и казнь – все разом».

Венсан не отвечал. Он с каждым шагом ощущал, как невидимая петля затягивается на его собственной шее. Его толкали, костерили на чем свет стоит – он ничего не замечал, пока старик не дернул его за локоть.

– Эй, ты будто обмороженный, – укоризненно заметил Гвидо. – В дупле-то у тебя, видать, совсем пусто. – Он выразительно постучал по голове Венсана. – Радуйся, дурень! Когда еще выпадет случай такое посмотреть!

Лекарь диковато взглянул на него.

– Что с ней сделают?

– Повесят, – охотно поведали с другой стороны. Немолодая одутловатая баба с кожей, изрытой глубокими ямками оспин, покачивала спящего в перевязи младенца. – А ты что буркалы выпучил? Жалко? Мне тоже жалко!

Венсан даже замедлил шаг. В этой толпе, алчущей вида смерти, все-таки нашелся один человек, испытывающий сострадание к бедной девочке.

– Очень жалко, – продолжала женщина, вздохнув. – Нет бы колесовали! Все ж веселее.

– Четвертовать-то всяко лучше, – проворчал Гвидо. – Может, еще передумают?

Грубый, наспех сколоченный помост с торчащим из него столбом они увидели издалека. Неподалеку суетились плотники, заканчивая устанавливать скамьи для гостей и самого графа. Стража и близко не подпускала к ним толпу, отгоняя пиками самых настырных.

– Поторопился его милость, – с неудовольствием заметила спутница Венсана. – Из соседей-то, я гляжу, никто не успел приехать.

– Времена не те стали, – поддержал ее старикан. – Вот раньше были казни! И огласят заранее, и народ соберут, и устроят с толком… А нынче лишь бы повесить, да и дело с концом. Не по-божески…

Народ прибывал быстро, и вскоре вся площадь превратилась в одно большое пестрое пятно. Оно волновалось и шумело, ропот понемногу нарастал. От брусчатки поднимался холод, но над толпой расползалось облако пара, вонявшее потом и перегаром.

И вдруг шум оборвался. Подбежавшие слуги набросили ковры на голые скамьи, вслед за тем от ворот до помоста выстроилась стража. Граф Гуго де Вержи вместе с высоким гостем, маркизом Жаном Лораном де Мортемаром вышел на площадь. За ними в небольшом отдалении следовал начальник охраны Пьер Рю.

Венсан напрягся, а затем стал отчаянно протискиваться к помосту, работая локтями.

Он верно рассудил, что никто не станет затевать с ним свару на глазах его милости. Вслед шипели, плевались, кто-то вцепился в его рясу, но Венсан, оставив клок ткани в руках обидчика, пробился вперед и оказался перед цепочкой солдат, охранявших подход к помосту и скамьям знати. Капюшон сполз с его головы, и лекарь поспешно надвинул его снова. Пока рано объявляться Медведю во плоти.

Острый ум его работал напряженно, как никогда. Венсан видел, как нянюшка Коринна выводит заплаканную Беатрис, болезненно бледную в черном траурном платье, и догадался, что девочка не хотела смотреть на казнь. Отец заставил ее. Правосудие должно сохраниться в памяти каждого как напоминание о том, что ни одно преступление против семьи Вержи не останется безнаказанным.

Венсан мельком подумал, что рябая баба и пьянчужка Гвидо были правы: и впрямь странно, что для казни выбрали самый милосердный ее вид. Лучше могло быть только отсечение головы, но Николь – простолюдинка, ей нечего рассчитывать на это.

Скамьи заполнялись быстро. Когда все рассядутся, граф подаст знак к началу казни, а Венсан до сих пор не придумал ничего, чтобы остановить этот кошмар. Лекарь взглянул на Пьера и сразу отвел глаза. Сила его ненависти была такова, что Медведь со своим звериным нюхом мог учуять ее даже на изрядном расстоянии.