Тайна замка Вержи

Пока они завтракали вяленым мясом, Николь все норовила потрогать свое плечо. И каждый раз ведьма пресекала ее попытки.

– А ну хватит! Или хочешь еще ночь проваляться в этой луже?

– Не болит… – твердила Николь, не слушая ее. – Не болит, клянусь!

И тут сообразила, что предложила ей Арлетт.

– А что, можно остаться еще? И что произойдет? Я стану навсегда молодой?

– Станешь навсегда пупырчатой, – проворчала Арлетт. – Глянь-ка на свою кожуру.

Вместо этого девочка с любопытством уставилась на источник.

– А может, красавицей?

Ведьма хмыкнула и облизала пальцы после мяса.

– Я бы не советовала тебе задерживаться здесь дольше, чем на одну ночь, лягушоночек.

– Почему? Ты пробовала?

Старуха задержала на ней взгляд.

– Нам пора, – сказала она, не ответив на вопрос Николь. – Рукой-то пока особо не размахивай. Побереги ее, ясно?

Девочка с готовностью кивнула и посмотрела на свои ладони. После ночи, проведенной в теплой воде, кожа стала как у индюка: красная и сморщенная. Но омрачить блаженства Николь ничто не могло.

– Как же хорошо, когда не болит, – с облегчением выдохнула она и легла на теплую землю, разведя руки в стороны.

Арлетт пристально всмотрелась в ее лицо, пощупала лоб. Нет, здоровой девчонка пока не выглядит. Но и умирающей, как вчера, тоже. Кожа прохладная – значит, жар спал.

Ей еще придется на себе прочувствовать действие источника. Арлетт знала, как это будет: сперва невыносимая рвота, словно вот-вот подавишься собственными кишками, затем слабость, и хорошо, если без сердечной колотьбы. Зато после долгий, беспробудный сон.

Если им повезет, спать они будут дома.

На обратном пути Николь поначалу болтала, не умолкая, но через некоторое время притихла.

– Мутит тебя? – спросила ведьма.

– Немного, – призналась девочка. – Но это ничего, не страшно.

Она помолчала и спросила:

– Мы идем другой дорогой, да?

– Верно. Смотрю, ты все примечаешь.

– Здесь нет того, что было там.

Арлетт покосилась через плечо:

– Ты о чем это?

– Ну… ручья нет. И того дерева из муравьев. И синих огоньков.

Старуха обидно фыркнула:

– Да ты бредила, лягушоночек! Вот тебе и привиделось черт знает что. Выкинь это из головы.

Николь хотела возразить, но что-то в голосе ведьмы заставило ее промолчать.

Выходит, ничего не было… А как же топь?

Николь прикоснулась к ноге. Воспоминание о существе, пытавшемся присосаться к ней, было четким и свежим, словно все произошло этим утром. Она не удержалась:

– Мы не пойдем через болото?

– Какое болото? – удивилась ведьма.

Больше Николь ни о чем не спрашивала.

Ей шлось легко и спокойно. Страдания последних дней отмокли, как грязь, в целебной воде источника, а вместе с раной, нанесенной Мортемаром, затянулись и шрамы, которые оставил страх в ее душе. Впереди маячила спина Арлетт, и, глядя на подпрыгивающую котомку, Николь ощущала себя в безопасности. Что бы ни случилось с ними по дороге, в волшебном мешке ведьмы найдется защита от любых напастей.

Тихий боязливый голосок твердил, что это неправильно. Она полагается на прислужницу дьявола!

Но колдунья трижды спасала ей жизнь, и Николь уже начала подумывать, что неплохо бы и слугам господа быть столь же благодетельными.

Редкий светлый буковый лес сменила еловая чаща. Поначалу буки и осины кое-где сопровождали путниц, боязливо трепеща на ветру. Но старуха с девочкой углублялись все дальше, пока со всех сторон их не обступили острые еловые пики.

Николь не любила ельники. Угрюмые леса, полумертвые. Ни тебе подлеска, ни ягод. И водится в них всякая страхожуть.

Но рядом с Арлетт она больше ничего не боялась. Даже страшный маркиз де Мортемар представлялся далеким и расплывчатым, как ночной кошмар.

Под широкими подолами елей темно и тихо. Стволы обросли бородой мха. Если и промелькнет белка, тут же исчезнет в зеленой бахроме ветвей.

Когда старуха остановилась, Николь не сразу заметила, что они подошли к развилке.

Тропа раздваивалась. Левая стежка уводила в низину, над которой клубилась мошкара. Оттуда выползала ярко-зеленая сочная трава, стелилась по земле, точно завлекала. Правая огибала груду бурелома и терялась в глубине леса.

Ведьма медлила. Николь не понимала, отчего. Низина, даже на ее неискушенный взгляд, казалась не тем местом, куда стоит идти.

Но Арлетт не двигалась. Лес тоже притих, точно выжидал, что они решат.

– Пойдем? – шепнула Николь, не выдержав гнетущей тишины.

Старуха кивнула, хоть и не сразу. И свернула вправо.

Девочка обрадованно устремилась за ней. Низина ей совсем не нравилась. Даже ощущать за спиной ее присутствие было неприятно.

Они поравнялись с буреломом, в который яростный ураган, добравшийся до сердца леса, превратил высокие сильные деревья. Все вокруг было густо усыпано ржавыми иголками. На вывороченных корнях засохла комьями земля. Изуродованные ели лежали горой, словно кто-то заготовил их для гигантского костра.

– Арлетт, ты когда-нибудь видела… – начала Николь.

Ее прервал громкий треск.

Что-то ухнуло, заворчало, зашевелилось, и из-за поваленного ствола медленно поднялась косматая бурая туша.

Николь услышала странный короткий звук, похожий на оборвавшийся всхлип.