Тайна замковой горы

Это было в воскресенье. Занятий не было, здание лицея опустело. Погода была замечательная. Четверо других мальчиков-пансионеров во что-то играли в парке, и я слышал из своей комнаты их веселые крики. Я же никуда не хотел идти и сидел у себя, читая какую-то книгу.

В дверь кто-то постучал и, когда я пригласил войти, в дверном проёме появилась крупная фигура нашего служителя Бальтазара. Это была колоритная личность. Высокий могучий старик с пышными бакенбардами, в прошлом солдат, он имел самый добрейший характер, что мало соответствовало его суровой внешности. По нашей просьбе он покупал нам пирожные и конфеты в ближайшем кафе, выполнял другие мелкие поручения. Надо сказать, что по уставу лицея каждый пансионер должен был иметь небольшую сумму наличных денег, так называемые "карманные", на которые можно было приобретать письменные принадлежности, книги и разные мелочи. Бальтазар закрывал глаза на то, что сладости не входили в перечень необходимых вещей, и баловал нас

Так вот, Бальтазар зашёл в мою комнату и доложил, что меня спрашивает дама, и что она ожидает в приёмной.

– Госпожа Шмерц? – поморщился я.

– Нет. Она отрекомендовалась госпожой Фрюлинг. Пожилая дама, – уточнил Бальтазар.

Фрюлинг? Это имя мне ничего не говорило. Возможно, это одна из приятельниц госпожи Шмерц? Но я не мог припомнить среди её знакомых особ пожилого возраста.

Любопытство пересилило во мне нежелание общаться с людьми, и я сказал Бальтазару:

– Передай, я сейчас выйду.

Я наскоро привел себя в порядок и отправился в приёмную.

33. Вторая фотография (продолжение). Госпожа Фрюлинг

В приёмной меня, действительно, ожидала пожилая дама. Она привстала при моём появлении, но я попросил её сесть. Надо сказать, что в доме Шмерцев я вырос достаточно невоспитанным ребёнком (ведь моим воспитанием, по сути дела, никто не занимался). Но в лицее нас с первого дня стали обучать правилам этикета и поведения в обществе. И кое-что я уже усвоил.

Итак, я предложил даме сесть, но что делать дальше, я не знал. Несколько секунд мы рассматривали друг друга.

Да, передо мной была, безусловно, немолодая женщина, но никто и никогда не решился бы назвать её старухой. Стройная осанка сохранилась не только благодаря корсету (который в то время носили все дамы), но и из-за присущего ей чувства собственного достоинства и благородства, при этом без малейшей тени самодовольства и высокомерия. Одета госпожа Фрюлинг была скромно, но изысканно, так, что в первую очередь привлекал внимание не её наряд, а она сама. Обычно она предпочитала носить одежду оливковых или жемчужно-серых цветов, что очень гармонировало с её тёмно-серыми глазами и почти полностью седыми волосами. Госпожа Фрюлинг смотрела на меня доброжелательно и с лёгкой, едва заметной улыбкой.

Я копался в своей памяти и старался припомнить, знаю ли я эту даму. Я чётко понимал, что среди приятельниц госпожи Шмерц её не было. Какие люди навещали моих родителей, когда те были живы, я совершенно не помнил. Странно, но пережитое горе поставило в моей памяти как бы высокую стену, и я очень смутно помнил, что было «до». Я даже стал забывать лица слуг, а знакомых не помнил вовсе.

Однако образ женщины, сидевшей напротив меня, всплывал со дна моего сознания и сразу же исчезал, что очень огорчало меня.

Госпожа Фрюлинг прервала неловкое молчание первая:

– Ваше сиятельство, вы меня не узнаёте?

– Н-нет, – пробормотал я. – А что, мы знакомы?

– Ну, конечно, вы были тогда малы и вряд ли обращали большое внимание на тех, кто бывал в вашем доме.

– Мы – родня? – решился я уточнить (хотя госпожа Шмерц много раз жаловалась своим приятельницам, что у меня не осталось, ну совсем никакой родни, поэтому она должна была взвалить на себя тяжкий крест присмотра за мной).

– В некотором роде – да, родня, но только не кровная, а скорее духовная. Я – крёстная мать вашей мамы, графини Севастианы. Мы с вашей бабушкой были большими подругами, вместе учились в гимназии, были подружками на свадьбе друг у друга. Потом нам приходилось часто разлучаться, потому что мой муж был дипломатом, и наша семья иногда по нескольку лет жила за границей. В очередной наш приезд на родину ваша бабушка поделилась радостной новостью: она ждала ребёнка. Моя подруга уже несколько лет была замужем, но детей всё не было, что её очень огорчало. И вдруг, такая радость! Мы договорились, что если родится девочка, то я буду её крёстной. У нас принято, что у девочек бывают только крёстные матери, а у мальчиков – крёстные отцы.