Тайна замковой горы

– Так будет даже лучше, она предохранит от подгорания. Потом счистим вместе с кожей.

Головы и плавники оставили по тем же соображениям. Значит, осталось самое легкое – выпотрошить рыбин, с чем они в конце концов справились. Сбегали к морю, обмыли получившиеся рыбные полуфабрикаты, (заодно и посолится – рассудил Поль). И потом торжественно водрузили рыбьи тушки на решетку очага, под которой мерцали золотыми искрами угольки. Заодно туда же поместили чайник с родниковой водой. Посмотрели друг на друга и не смогли удержаться от смеха: все они были в саже и копоти, поверх которых налипла рыбья чешуя.

– Простите, мадам, вы работаете трубочистом? – сквозь смех спросил Поль.

– А вы, очевидно, шахтёр, только что вернувшийся из забоя? – парировала Полина.

– Что бы, интересно, сказали наши родные, если бы сейчас нас увидели? Я думаю, родители изрядно повеселились. А вот с Микельсом и Фанни наверняка случился бы удар!

– Я должна констатировать, сударь, что нам понадобилось всего пол дня, чтобы потерять цивилизованный вид. Сейчас любой, кто нас не знает, без сомнений решит, что перед ним представители местного дикого племени после некоего страшного ритуала.

– Давай, пока рыба готовится и чайник закипает, сбегаем, сполоснёмся в море и переоденемся – предложила Полина.

Когда они, чистые и опрятные, через несколько минут вернулись к очагу, рыба слегка подгорела с одного бока, а чайник вовсю кипел. Рыбу удалось перевернуть не без потерь: она пристала к решётке и так и норовила развалиться.

Пока они принесли из кладовки тарелки, чашки и приборы, а из лабаза – заварку и кое-какие продукты, солнце уже почти коснулось воды. Золотая дорожка протянулась по темно-аквамариновому морю, на небе одна за другой загорались звезды, появилась и луна. При свете очага и небесных светил состоялась первая трапеза на острове. Если учесть, что завтрак был съеден рано утром впопыхах, а обеда не было совсем, то не стоит удивляться, что подгоревшая рыба показалась островитянам настоящим деликатесом, чай – необыкновенно вкусным и душистым, а обстановка, в которой проходил ужин – такой романтичной, что с ней не мог соперничать ни один ресторан.

Уже кое-как, засыпая на ходу, они наскоро убрали посуду, пообещав себе, что завтра с утра всё приберут и перемоют. Поль плеснул на угли немного воды. Они зашипели и окутались белым паром.

– Надеюсь, я всё загасил, – пробормотал Поль.

Казалось, у них еле-еле хватило бы сил добраться до своей хижины, но тут Поль неожиданно предложил:

– Давай искупаемся в море перед сном. Вода сейчас теплая, как парное молоко.

И Полина с радостью согласилась.

Через несколько минут они уже плескались в темной и тёплой воде, и Полина с наслажденьем чувствовала, как ласковые волны смывают с её тела всю грязь и всю усталость.

Когда они выбрались на берег и набросили на себя полотенца, Поль повлёк жену по направлению к домику, но она попросила его на минутку задержаться и стала что-то искать в песке, а когда находила, зажимала в кулаке.

– Что это? – спросил Поль.

– Дома объясню, – отвечала она.

В хижине она выложила то, что было в её кулаке на прикроватный столик. Поль пригляделся – это была горстка небольших белых камешков. Ничего особенного.

– Зачем они тебе? – спросил Поль с удивлением.

– Посчитай, сколько их.

Поль быстро перебрал камешки:

– Семь.

– Это будет наш календарь. Робинзон делал зарубки, чтобы не сбиться со счёта дней. Но зачем портить дом или деревья? Вот я и придумала. Каждый вечер мы будем перекладывать один камешек из правой кучки в левую. И когда последний отправится налево, это будет означать, что назавтра утром надо ждать «Альбатрос».

– Ты моя умница! – умилился Поль. – А я даже не подумал об этом.

И он переложил один камешек налево.

117. Второй белый камешек

Давным-давно Полина на спала так крепко и безмятежно. Её сон был глубок и сладок, как у маленького ребёнка, не имеющего никаких забот и печалей. Даже не снилось ничего. Но перед пробуждением она всё же увидела сон, и он был так прекрасен и упоителен, что каким-то краешком своего сознания Полина решила остаться в нём как можно дольше.

Она плыла по цветочному морю. Да, в этом море не было воды, только цветы, цветы, цветы… Они были невесомы, и невесомой была сама Полина. Она ныряла в душистые цветочные волны, а потом выплывала и долго лежала на спинке, глядя в небо, которое тоже было из цветов. Странно, но Полина совершенно не удивлялась, что оказалась в таком удивительном месте, она только наслаждалась нежными прикосновениями лепестков и их ароматом.

И вдруг в этом зачарованном мире, который ни за что не хотелось покидать, прозвучал вполне земной, хотя и родной и любимый голос:

– Радость моя, милая, пора вставать!