Тайна Желтой комнаты. Духи Дамы в черном

Я оказался на самой нижней ступени интеллектуального уровня полицейских, выдуманных современными романистами, – полицейских, которые учатся по сочинениям Эдгара По и Конан Дойля. Ох уж эти книжные полицейские! Нагромоздят целую гору вздора по поводу одного следа на песке, одного отпечатка руки на стене. Это относится и к тебе, Фредерик Ларсан, полицейский из книжки. Ты слишком много читал Конан Дойля, старина. Шерлок Холмс заставит тебя наделать глупостей, и ты будешь нести чушь еще похлеще, чем в книжках. Из-за них ты арестуешь невиновного. С помощью своих конан-дойлевских методов ты можешь одолеть следователя, начальника полиции – всех. Тебе нужно последнее доказательство? А где же первое, скажи на милость? Да, я тоже изучаю улики, но только для того, чтобы с их помощью войти в круг, очерченный моим разумом. Ах, сколько раз этот круг оказывался тесным, но каким бы тесным он ни был, он был одновременно и громадным, потому что содержал лишь правду. Клянусь, улики всегда только прислуживали мне и никогда надо мною не властвовали. Никогда они не превращали меня в чудовище, еще более страшное, чем слепец: в человека, который смотрит, но не видит. Вот почему, Фредерик Ларсан, я одержу над тобой победу – над тобой, над твоими промахами и твоим примитивным мышлением.

Да что там! Этой ночью в таинственном коридоре произошло событие, которое впервые, казалось бы, не вписывается в очерченный моим разумом круг; потому-то я и разглагольствую, потому-то и рою носом землю, словно свинья, пытающаяся отыскать в грязи какие-нибудь съедобные отбросы. Полно, Рультабийль, друг мой, выше голову! Происшествие в таинственном коридоре не может находиться за пределами очерченного тобою круга, и ты это знаешь. Так выше голову! Прижми ладони к выпуклостям лба и вспомни, что раз ты очертил свой круг, очертил его в своем мозгу, словно геометрическую фигуру, значит ты взялся за дело с нужного конца.

А теперь ступай, вернись в таинственный коридор, обопрись на свой разум, как Фредерик Ларсан опирается на трость, и ты быстро докажешь, что Большой Фред – просто олух.

Жозеф Рультабийль

30 октября, полдень

Вот как я думал. И действовал. С горящей головой вернулся я в коридор, и хотя не нашел там ничего сверх того, что видел ночью, разум подсказал мне вещь столь чудовищную, что нужно покамест держать ее при себе, чтобы не промахнуться.

Да, теперь мне понадобится много сил, чтобы отыскать улики, которые войдут – должны войти – в круг гораздо больший, чем тот, что я очертил в уме.

Жозеф Рультабийль

30 октября, полночь

Глава 19 Рультабийль предлагает мне позавтракать в трактире «Донжон»

Странное происшествие в таинственном коридоре Рультабийль подробно описал на следующее же утро, но передал мне эти записи гораздо позже. А в тот день, когда я появился у него в комнате в Гландье, он весьма обстоятельно рассказал мне все, что вам уже известно, включая и то, что он делал, когда ездил на этой неделе на несколько часов в Париж; впрочем, ничего полезного он там не узнал.

События в таинственном коридоре произошли в ночь с 29 на 30 октября, то есть за трое суток до моего приезда в замок. Вернулся я туда 2 ноября, вызванный телеграммой моего друга и привезя с собой револьверы.

Итак, я сидел в комнате Рультабийля; он только что закончил свой рассказ.

Все время, пока длилось повествование, он поглаживал найденное на столике пенсне, и по радости, с какою он вертел в руках эти очки, я понял, что они представляют собою одну из улик, входящих в мысленно очерченный им круг. Этот странный и необычный способ объясняться, когда Рультабийль выбирал выражения, в точности соответствовавшие его мыслям, меня больше не удивлял; однако порою нужно было знать, о чем он думает, чтобы понять его слова, а проникнуть в мысли юного журналиста далеко не всегда было просто. Ум этого молодого человека – одно из наиболее удивительных для меня явлений. Рультабийль шествовал с этим своим умом по жизни, даже не подозревая об удивлении, если не сказать – оторопи, которую он вызывал. Почувствовав его ум, люди обращали на него внимание, смотрели, как он шел мимо, и в задумчивости удалялись, размышляя о встретившемся им на пути необычном феномене. Как зачастую спрашивают: «Откуда этот человек? Куда идет?», так и, повстречав Рультабийля, многие задавались вопросом: «Откуда пришла Жозефу Рультабийлю эта мысль и во что она разовьется дальше?» Признаю, что он понятия не имел об оригинальности своего ума и поэтому шел по жизни без всякого смущения. Ведь человек, который не знает, что он эксцентричен, чувствует себя вполне свободно в любой среде. Этот мальчишка, не сознавая, что обладает совершенно незаурядным умом, делал столь потрясающие логические построения, что никто ничего не мог понять, хотя Рультабийль и старался разложить все по полочкам перед нашим изумленным взором и придать всему более или менее обычную форму.