Тайна жертвенных ягнят

Майор, оставив лодку, уже находился поблизости. Я протянул ему свою находку. Это действительно был мягкий капроновый шнур белого цвета, довольно длинный. Разглядывать его особого смысла не было, и мы стали вытягивать свою находку из воды. Шнур оказался нескончаемо длинный, и мы уже вытащили из моря метров шесть, когда он неожиданно за что-то зацепился. Я дернул сильнее, шнур не поддавался.

– Придется еще раз нырять, Игорь, – заявил Бурмистров, – и посмотреть, где там веревка запуталась. Но если ты устал, могу нырнуть я.

Хотя майор после пребывания в море заметно протрезвел, я все же не хотел отправлять его под воду – черт знает, как похмельный организм полицейского отреагирует на погружение под четырехметровую толщу воды. Вдруг сердце остановится, или дыхание прекратится из-за спазмов, или баротравму какую заработает.

– Да нет уж, Миша, лучше я сам, – проговорил я, опустил на лицо маску и снова нырнул под воду.

Сейчас добираться до дна было проще – я держался за шнур и, перебирая по нему руками, спускался к противоположному его концу. Достигнув дна, раздвинул водоросли и наконец-то смог увидеть, что именно удерживало шнур. Оказалось, на дне лежал якорь – тяжелая железобетонная плита, к торчащему из которой ушку из арматуры была привязана веревка, шедшая вверх к ограничительной линии из поплавков. Сквозь эту проушину и был продет шнур. Он оканчивался ошейником, примерно сантиметров трех ширины. Я тотчас понял, что это за устройство и что здесь произошло утром, и ужаснулся: смерть Люстрина была ужасной. Я взялся за «ошейник», потянул его вниз, и майор, поняв меня правильно, стал стравливать противоположный конец шнура. Когда я всплыл на поверхность, один конец оказался в руках у Бурмистрова, второй – у меня. Сам же шнур был продет через ушко якоря. Я снял маску, вместе с майором мы подплыли к лодке, ухватились за край ее борта и стали разглядывать ошейник. Он был интересной конструкции, как ремень со скользящей на ней пряжкой – в одну сторону затягивается свободно, а вот чтобы расслабить петлю, нужно на пряжке надавить на рычажок, высвобождающий стопорную собачку, и только тогда петлю можно ослабить.

– Ну, понял, что здесь произошло? – спросил Бурмистров.

Я с мрачным видом поднял маску и ответил:

– Чего уж тут не понимать-то! Какая-то сволочь заранее прибыла сюда с орудием убийства, нырнула на дно, просунула через находящееся на дне ушко якоря один конец шнура и с двумя концами всплыла на поверхность. Затем спрятала их под водой, прикрепив к днищу лодки либо к одному из поплавков. Заметив, что к лодке направляется жертва, этот кто-то тоже приплыл сюда. Скорее всего, Люстрин знал этого человека и, когда он к нему приблизился, не испугался. А этот гад, незаметно освободив концы шнура, неожиданно набросил ему ошейник на шею и резко потянул за второй конец шнура. Ничего не подозревавший Леня с головой ушел под воду. Больше он уже не вынырнул. Убийца тянул за второй конец шнура, притягивая его все ближе и ближе ко дну. Риелтор наверняка хватался за ошейник, пытаясь высвободить шею, но, не зная конструкции, не смог нащупать рычажок, ослабляющий петлю. Он запаниковал, стал биться, а преступник хладнокровно притягивал его ко дну, как рыбу на кукане. В конце концов Леня захлебнулся. Тогда убийца нырнул под воду, освободил мертвое тело от удавки и отбуксировал труп от места преступления поближе к берегу.

– Верно! – ухмыльнулся майор. – Именно так все и было.

– Но вот только зачем он отбуксировал его к берегу? Можно было бы толкнуть в море, и тогда мертвого риелтора не сразу нашли бы.

– Но это как раз таки понятно, Игорь, – ответил майор. – Убийца попытался представить, как мы уже говорили, преступление как несчастный случай, потому и толкнул труп к берегу с тем, чтобы его нашли и не поднимали лишнего ажиотажа с поиском тела по всей близлежащей акватории с привлечением водолазов. Тогда и могли обнаружить орудие убийства.

– Но почему он его с собой не забрал? – задал я просившийся на язык вопрос.

– Побоялся, что его могут поймать с поличным, вот и оставил улику. – Бурмистров неожиданно бросил ошейник, и он стал опускаться на дно. Ойкнув, я хотел было подхватить его, но майор остановил меня: – Не надо, Игорь, пусть на дне лежит. И ты свой конец шнура отпусти. Ладно, поплыли отсюда.

– Ну а как же, Миша… – удивленно проговорил я. – Мы оставим такую улику на дне моря? Может быть, стоит отнести ее турецким полицейским? Это же свидетельство убийства!

– Эх, Игорь! – каким-то безнадежным голосом произнес Бурмистров. – И что, мы сейчас придем в полицию, не зная языка, будем объяснять, доказывать, что Люстрин не утонул, а его убили? Нас начнут потом вызывать, допрашивать, это в лучшем случае. А то еще закроют в каталажку, объявив убийцами Люстрина. Ведение этого дела в компетенции местных полицейских, пусть они сами и подумают над причиной, повлекшей смерть иностранного гражданина. У меня на работе своих дел хватает. Что я буду лезть еще в чужие…

– Так что же, убийца останется безнаказанным? – возмутился я.