Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

В Кембриджский университет вплоть до 1869 г. женщин не принимали, а евреев – до 1871 г. Затем возможности девушек ограничивались двумя женскими колледжами, в которых было в сумме 500 мест, тогда как мужских насчитывалось двадцать два и мест было 5000{188}. Это лишь немногое из длинного списка проявлений неравенства, с которыми сталкивались девушки, желающие получить первоклассное образование в Британии до Второй мировой войны. Характерная деталь той прискорбной ситуации – пренебрежительный комментарий, написанный на великом множестве дипломов: «Отличные результаты, но женщина»{189}.

В отличие от Оксфорда, где женщинам начали присваивать ученые степени в 1921 г., студентки кембриджских Гёртон-колледжа и Ньюнем-колледжа до 1947 г. только посещали занятия, но не допускались к получению степени B. A. Cantab[20]; в их дипломах значилось: degree titular[21]. Женщинам в Кембридже приходилось постоянно терпеть свой второстепенный статус, в частности в том, что в аудиториях им отводились места в отдельной зоне (в первом ряду){190}. Если студентка приходила чуть позже, когда свободные места оставались только в мужской части, мужчины клали ноги на спинку ее деревянного стула и швырялись в нее шариками из жеваной бумаги.

В октябре 1928 г. в Обществе искусств Ньюнем-колледжа и в обществе ODTAA[22] Гёртон-колледжа читала лекции английская писательница Вирджиния Вулф. Она была не из тех, кто позволит пропасть даром хотя бы одной своей тщательно продуманной фразе, и в том же году опубликовала тексты этих выступлений в виде книги с многозначительным названием «Своя комната» (A Room of One's Own)[23]. Она описала, как боялись студентки случайно ступить на зеленые лужайки возле мужских колледжей, потому что это серьезное нарушение университетских правил. Только члены колледжа имели право игнорировать таблички, предписывающие «по газонам не ходить», а право членства в этих колледжах принадлежало лишь мужчинам{191}. Девушкам в утешение дозволялось расхаживать по газонам в садах своего колледжа.

Франклин не была поклонницей литературного творчества Вирджинии Вулф. Так и не дочитав роман «На маяк» (To the Lighthouse)[24], она написала родителям: «Мне нравятся длинные и тщательно выстроенные предложения, но ее фразы так закручены, что их начало остается бессмысленным, пока не дойдешь до конца, что мне представляется неприемлемым»{192}. Если забыть об этом критическом отношении, следует отметить, что на студенческие годы Франклин пришлось появление в 1938 г. эссе Вулф «Три гинеи» (Three Guineas)[25], где обсуждались права женщин и проявления неравенства мужчин и женщин в Великобритании в получении образования, владении недвижимостью и капиталом, собственности, опеке и возможностях заниматься профессиональной деятельностью. Это бремя отделенности и неравенства сформулировано в одной превосходной фразе, которая не могла не найти отклик у Франклин: «Мы смотрим на один и тот же мир, но разными глазами»{193}.

Преданная дочь, Франклин писала родителям дважды в неделю. В совокупности эти письма рисуют образ амбициозной и ревностной молодой труженицы, любознательной и неравнодушной, наделенной способностью к иронии в адрес других и самой себя. В них проявляется ее неутолимая жажда научного знания, которая побуждала брать побольше учебных курсов, посещать дополнительные лекции и просиживать в лаборатории по восемь и более часов. Читать эти письма – одно удовольствие. По ним можно проследить, как развивалась личность взрослеющей молодой женщины, любившей свободу университетской жизни и в то же время готовой сохранять связь с родными.