Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Нелепо думать, будто Уилкинса не интересовало моделирование ДНК. Он занимался собственной моделью тройной спирали одновременно с Уотсоном и Криком. На следующий день после доклада Франклин австралийский физик Брюс Фрейзер, один из самых молодых в команде Королевского колледжа, заглянул в кабинет Уилкинса, таинственно улыбаясь, и попросил Уилкинса зайти в его лабораторию за соседней дверью. Фрейзер и его руководитель, биофизик Уильям Прайс, анализировали ДНК методом инфракрасной спектроскопии. Об этом эпизоде Уилкинс написал в своих мемуарах: «Взаимодействие группы Прайса и нашей было еще одним прекрасным примером духа сотрудничества в лаборатории»{688}.

Жестом скульптора, срывающего покров со своего последнего творения, Фрейзер продемонстрировал Уилкинсу модель ДНК из трех скрученных в спираль цепей, удерживаемых вместе водородными связями между плоскими азотистыми основаниями, располагавшимися друг над другом стопкой в середине спирали{689}. Фрейзер построил эту модель на основании данных, которые представила Франклин, и общего направления мыслей в лаборатории. Кроме того, Фрейзер (как и Уилкинс) позаимствовал кое-что из работы Джона Галланда, выполненной в Ноттингемском университете, в которой было показано, как цепи ДНК соединяются друг с другом водородными связями между азотистыми основаниями, а также у норвежского физика Свена Фурберга{690}. В 1949 г. Фурберг в своей диссертации, сделанной под руководством Дж. Бернала в Беркбек-колледже Лондонского университета, предложил одноцепочечную структуру ДНК, которую назвал зигзагообразной, а несколько позже писал о спиральной конфигурации нуклеиновых кислот; впоследствии выяснилось, что одноцепочечная ДНК нестабильна{691}. Фурберг установил важный факт: плоскости азотистых оснований почти перпендикулярны плоскости, в которой лежит большинство атомов сахарных остатков{692}.

В молекулярной модели Фрейзера был ряд структурных проблем, в первую очередь – трехцепочечность молекулы. В этой модели три цепи находились на равном расстоянии друг от друга, что не соответствовало ни дифракционным картинам, ни соотношению пуринов и пиримидинов 1:1, установленному биохимиком Эрвином Чаргаффом из Колумбийского университета в Нью-Йорке. В итоге Фрейзер и Уилкинс оказались в тупике{693}.

Будучи враждебно настроенным к Франклин, Уилкинс приписывал ей неприятие спиральной структуры и предположение о трехцепочечности ДНК{694}. В действительности же Розалинд в материалах к своему докладу и в отчете о проделанной работе предполагала «2, 3 или 4 коаксиальные полинуклеотидные цепи в спиральной структуре»{695}. В конечном счете Уилкинсу пришлось согласиться с Франклин, настаивавшей на том, что нет никакого смысла строить новые модели, пока не появится больше данных, чтобы на них опираться. Однако он продолжал обвинять ее в том, что она сбила его с верного пути: «Утверждение, что цепей три, совершенно не давало нам двигаться вперед. Нашей главной ошибкой было то, что мы придавали слишком большое значение экспериментальным данным»{696}.

Через считаные минуты после телефонного звонка Крика Уилкинс уже сообщил всем о приглашении в Кембридж. Призвав свои войска к оружию, он уведомил Фрэнсиса, что прибудет в среду 27 ноября на поезде отправлением в 10:10 и что Франклин с Гослингом будут тем же поездом, а также Фрейзер и Уилли Сидз. Уотсон отметил этот коллективный энтузиазм, объяснив его их заинтересованностью{697}.

На следующее утро пятеро ученых из Королевского колледжа встретились на огромном вокзале Кингз-Кросс. По пути Уилкинс делал неуклюжие попытки вести беседу, но Франклин это никак не поддерживала, уставившись в окно, за которым проносились сельские просторы с фермами, пастбищами, стогами сена и сонными коровами. Все пятеро были взволнованы и напряжены. «Мы знали, что Фрэнсис и Джим очень талантливы, – сказал Уилкинс, описывая эту часовую поездку, – и гадали, к чему же они пришли»{698}.

Когда поезд прибыл в Кембридж, коллегам пришлось решать, как добираться несколько миль до Кавендишской лаборатории. Уилкинс предложил взять такси, поделив стоимость проезда. Франклин настаивала на автобусе. Нетрудно себе представить, как неловко ей было бы тесниться на заднем сиденье такси с четырьмя мужчинами.

Так или иначе, все в итоге очутились на Фри-Скул-лейн и, ведомые Уилкинсом, проследовали в Остиновское крыло Кавендишской лаборатории. Уилкинс ненужной болтовней пытался поддержать дух своей команды – ведь, судя по всему, их вот-вот обойдет пара конкурентов, которые даже не экспериментаторы. Игнорируя его оживление, Франклин сосредоточила внимание на Гослинге, а тот чувствовал себя все более неуютно между ними{699}.