Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

По воспоминаниям Уотсона, Уилкинс, войдя со всей компанией в помещение № 103, полагал, что поначалу несколько минут пройдут без научных разговоров, но Франклин хотела сразу же узнать, как обстоят дела{700}. Макс Перуц и Джон Кендрю поприветствовали прибывших и откланялись, так что Фрэнсис Крик оказался в центре внимания. Уотсон и Крик собирались сначала рассказать о теории дифракции на спиралях и о применении функций Бесселя, затем обрисовать свою модель, после чего настал бы черед дружеской трапезы в пабе Eagle. Наконец, все вернулись бы в лабораторию и вместе обсудили бы дальнейшие шаги{701}. Действительно, началось с того, что Крик стал говорить о дифракции на спиральных структурах, но Уилкинс его прервал, заявив: «Стоукс решил задачу в поезде, возвращаясь однажды вечером домой, и на следующее утро создал теорию на маленьком листке бумаги»{702}.

Согласно авторам модели, Франклин, изучив конструкцию, высмеяла эту жалкую попытку и точными замечаниями разгромила их работу. Уотсон приписывает ей восклицание: «Смотрите-ка, вы вывернули ее наизнанку!»{703} Гослинг описал эту сцену так: «Когда мы оказались в лаборатории перед их моделью, наше облегчение, должно быть, было физически ощутимым. Розалинд в своем наилучшем формально строгом, но по сути поучительном стиле начала с "вы ошибаетесь по следующим причинам…" и перечислила их немало, напрочь сокрушив сделанное ими. ‹…› Это также подтвердило позицию Розалинд, согласно которой молекулярные модели можно строить, пока рак на горе не свистнет, но невозможно будет сказать, какая из них ближе к истине. Если бы Морис отстал и дал нам (ей и мне) возможность толком измерить интенсивности рефлексов и провести необходимые вычисления, что, разумеется, долго и трудоемко, тогда в конечном счете данные все сказали бы сами за себя»{704}.

По словам Уотсона, Франклин совершенно не интересовал приоритет в теории дифракции на спиралях, и, пока Крик пускался в подробности, она демонстрировала растущее раздражение, потому что нет смысла обсуждать спиральность, если она не доказана фактами. Разглядывание самой модели лишь усилило ее недовольство. Когда Крик и Уотсон перешли к вопросу о двухвалентных ионах магния, которые, как они считали, удерживали вместе цепи тройной спирали, Франклин возразила, что ионы Mg²⁺ должны быть окружены плотными оболочками из молекул воды и не могут обеспечить прочность структуры{705}. Франклин, как ученый, оперирующий только фактами, восприняла несовершенную модель Уотсона и Крика примерно так же, как опытный музыкант – исполнение симфонии с фальшивыми нотами.

После того как Розалинд указала на факторы, делающие трехцепочечную модель невозможной, обстановка в помещении № 103 стала невыносимой. Крик уже не чувствовал себя уверенным в себе хозяином, а надежда объединить усилия рассеялась: стало ясно, что никакого сотрудничества с группой из Королевского колледжа возникнуть не могло{706}. Историк Роберт Олби так охарактеризовал ситуацию: «Франклин и Гослинг, естественно, не собирались рассматривать подобное предложение. Перед ними предстали два клоуна с дурацким розыгрышем. С чего бы им оправдывать их выходки, объединяясь с ними?»{707} Уотсон и Крик проиграли, очевидным победителем стала Франклин{708}. Крик и сам видел, что они выставили себя на посмешище{709}.

Остаток дня для всех участников прошел малоприятно – особенно для Уотсона, понявшего, что возражения Франклин не были лишь проявлением упрямства. Помимо прочего, в ходе дискуссии выяснилось – к стыду авторов модели, – что в нее заложено неверное содержание воды, не соответствующее тому, которое было в полученных Розалинд образцах ДНК. Содержание воды в модели было занижено в десять раз, потому что Уотсон невнимательно слушал доклад Франклин. «Невозможно было уйти от вывода, – признал он, – что наша аргументация была рыхлой. Когда оказалось, что воды в ДНК гораздо больше, число потенциальных структурных моделей пугающе увеличилось»{710}.

После обеда все вместе прогулялись, но никакие попытки Крика умаслить коллег из Королевского колледжа не заставили бы их изменить сложившегося мнения. По словам Уотсона, «Рози и Гослинг держались воинственно и непоколебимо. Поездочка за пятьдесят миль ради того, чтобы послушать незрелую болтовню, никак не повлияла на их дальнейшие намерения». Уилкинс и Сидз были настроены более мирно, но, возможно, это было лишь следствием их стремления не соглашаться с Франклин. Разговор совсем увял, когда несложившаяся компания вернулась в Кавендишскую лабораторию. Уилкинс напомнил, что, если поторопиться, автобус доставит гостей на станцию Ливерпуль-стрит как раз к поезду 3:40. Оставалось только попрощаться для приличия{711}.