Тайна Змеиной пещеры(Повесть)

Что делать с ним дальше? Петька Таганок внес самое правильное предложение — отнести в правление колхоза. Но оно не понравилось остальным. Сдать можно в любую минуту, это проще простого. Надо придумать что-нибудь интересное. Никому не хотелось расставаться с находкой. Нашли, радовались, переживали, стирали, сушили и вдруг взять и отдать.

Зинка каталась по высохшему парашюту, не вступая в общий разговор. Потом вдруг подпрыгнула, стала на красноватые коленки и ни с того, ни с сего брякнула:

— Давайте распорем его на куски и дадим всем по одному. А мне два: я нашла. Я первая в нем запуталась.

Этого никто не ожидал. Все замолчали.

— Здорово я придумала? Мамка сошьет мне платье и сестренке моей, Оринке, тоже. А?

Можно, конечно, разделить, но это же совсем не то, чего хотели ребята.

— Столько рубах да штанов нашить можно! — предложил Сережка. — А какой шатер вышел бы, красота!

— Что мы, тряпичники какие? — усомнился Антон.

— Нет, ребята. Если вы хотите, чтоб всем нам интересно было, давайте все наоборот сделаем. Не сдадим и не разделим. Спрячем, — предложил Яшка.

«Еще одна тайна будет?» — подумал Антон. Его и так распирала тайна яшкиной кожаной куртки. Васька тоже крепился из последних сил, чтоб не сказать Петьке Таганку про то, что у Яшки в потайном кармане лежит. А теперь Яшка предлагает еще одну тайну. И без того Антон, прибегая домой, сжимает губы потуже, чтоб сами собой не разомкнулись и не проболтались.

— Давайте поклянемся, что нашу тайну никто не узнает, — предложил Яшка и вытянул руку вперед. Остальные хотя и неуверенно, но последовали его примеру.

— Повторяйте за мной: клянусь всем на свете, клянусь отцом и матерью, клянусь животом своим не выдавать общей тайны. Уркум-мукру.

Ребята, повторив за Яшкой слово в слово клятву, на последних словах замолчали, словно шли и споткнулись.

— А что такое «Уркум-мукру»? — спросил Сережка.

— Проклятье, — пояснил Яшка. — Кто не сдержит клятвы, тот накличет на себя гнев «уркум-мукру». И тогда пусть пеняет на себя.

Эти таинственные слова сковали ребячье воображение. Несколько минут сидели они, не двигаясь, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл непонятных, таинственных слов. Только Антон и Васька знали историю этих слов и, глядя на остальных, улыбались.

Парашют спрятали в дупло старой вербы. Разошлись молча. «Уркум-мукру», «уркум-мукру», — повторял каждый из ребят по дороге домой.

Яшкино заклинание стучалось в висок Сережки всякий раз, как только он вспоминал о парашюте, о том часе, когда вместе с другими ребятами поклялся хранить тайну. «А если кто скажет? — думалось Сережке. — Что тогда?» О, тогда с ним случится что-то страшное, как и само проклятье — «уркум-мукру».

Еще не смеркалось, когда к Антону пришел Яшка. Позвал Антона во двор и предложил пойти за Самару, чтоб понадежнее спрятать парашют.

— А если завтра? — спросил Антон.

— Про это знают пятеро ребят и шестая девчонка. Один проболтается — и все. Нет, пойдем сегодня.

— А Сережку и Ваську возьмем?

— Нет, — не согласился Яшка. — Я мог бы и один это сделать, но вдвоем лучше, надежнее. Если трое — уже трудно узнать, кто разболтал. Пятеро — еще хуже. Да еще девчонка. Гиблое дело.

Антон повертелся, повертелся… Он знал, что мать не отпустит его. Сказала вечером, чтоб ночевал дома. Лошадей в ночное теперь гонять не будут.

— Мы мигом, — подталкивал его Яшка.

Ночь становилась все гуще, все плотнее. Луна еще не всходила. Небо подсвечивалось спокойными звездами. Вокруг было звонко, как под колоколом.

У самого озера, в отходящей от него мочажине, ребята услышали неясный человеческий говор и залегли. Подползли под обрыв, с которого склонялись старые вербы. Дупло одной из них светилось так ярко, как будто в нем горела лампа.

— Что это, Яшка?

— Верба гнилая, вот и светится.

— A-а. И голоса как будто?

— Да. — Яшка достал пистолет.

— Парашютисты. А?

— Не знаю. Поглядим.

У подножия вербы появился человек. Он стоял на четвереньках. Залез по пояс в дупло, порылся… Светящиеся щепки, как огромные светляки, полетели с обрыва на прильнувших к земле ребят.

Человек, рывшийся в дупле, злился, наверно, и выбрасывал оттуда все, что попадалось ему под руку.

— Шпион, — прошептал Антон. — Лучше бы нам сдать этот парашют.

— Сдадим, — успокоил его Яшка.

— Гляди, гляди, один вылез, второй полез.

До ребят донеслась угроза:

— Не найдешь — прибью. Понял?

— Яшка, — простонал Антон. — Это же рыжего Афоньки голос.

— Да, а второй с ним — Таганок. Предатель.

Яшка приложил трубкой ладони ко рту и не своим голосом пробубнил, как в бочку:

— Уркум-мукру! Уркум-мукру!

Таганок, услышав знакомое ему заклинание, забился в дупло с ногами. Через мгновение вырвался, упал, споткнувшись о Рыжего, сидевшего в ожидании добычи рядом с дуплом, снова поднялся и только его и видели.

Афонька ничего не понимал, но коль его сообщник, испугавшись чего-то, дал стрекача, значит и ему оставаться здесь опасно.

— Я боялся, что Зинка разболтает — девчонка все-таки. Трудно им, девчонкам, хранить тайны. — Антон толкнул Яшку. — А оказалось, Таганок хуже девчонки. Да, Яшка, а где же парашют? Мы его в дупло прятали.

Яшка хмыкнул.