Тайна Змеиной пещеры(Повесть)

До Левады теперь не доходили ни письма, ни газеты. Замолчал для Левады весь белый свет. Какие газеты читал в эти дни старый Деркач, никому не было ведомо, однако новости он откуда-то черпал полными пригоршнями. Щедро, не скупясь, сеял их налево и направо. В конце октября, по его словам, немцы взяли Ленинград и Москву. «Гитлер дал указание, — говорил Деркач, — завезти на Украину из Германии побольше мануфактуры и открыть лавки»: Односельчанам он обещал такую жизнь, какая и не снилась никому из них даже в самых лучших снах.

* * *

Отец Антона вернулся из эвакуации вечером. Во дворе он первым делом спросил:

— Все дома? Все живы?

Дома все еще не было старшего сына. Вместо него в семье тайно жил раненый танкист Лександр, занявшийся, не успев выздороветь, сапожным делом.

Особой радости возвращение бывшего председателя ни у кого в селе не вызвало. Никто не бросился к нему с объятиями и расспросами. Странно всем показалось: всюду немцы, а председатель у себя во дворе ходит, не прячась. Так ведь и до петли недолго. Но если он так открыто и смело ведет себя, значит он на что-то надеется, что-то знает о своем положении такое, чего другие не знают.

Пришел ненадолго и Таран. Поговорил и ушел. Растерянный и сгорбленный. Спрашивал у бывшего, что делать, но тот ответил, что сам пока ничего не знает.

Наведался бригадир. И тоже разговор с ним длился недолго.

Григорий Иванович советовал ремонтировать инвентарь. Будут назначать старосту — посоветовал не отворачиваться, соглашаться и работать. Лучше, если в старосты пойдет свой человек.

Антону он показал немецкий пропуск, по которому пришел домой. На белой хрустящей бумажке по-немецки и по-русски что-то было написано, а что, Антон прочитать не успел. Отец, второпях, собрался и уехал в район.

Очень трудно и почти невозможно было Антону разобраться в том, что происходило. Фашисты принесли столько бед, они наши враги, а отец советует всем жить и работать. Пришел по немецкому пропуску из эвакуации домой, и самое непонятное — поехал в район, где хозяйничают немцы.

Односельчане стали поглядывать на мать и на Антона искоса. Только Деркач кланялся Дарье Степановне ниже прежнего. А однажды, оглянувшись, завернул во двор.

— Я, Дарьюшка, к Григорию Ивановичу.

— Заходите, в добрый час, да только его дома нету.

Антон заметил, что Деркач не поверил. Уж очень бегали его глаза по двору в поисках хоть какого-нибудь признака, что Григорий Иванович дома.

— Я, Дарьюшка, к нему по одному, можно сказать, тайному делу. Зря ты его от меня ухороняешь.

— Чего его ухоронять? Он поехал в район. Работу ему там предлагают.

Деркач вытянул шею. Как собака, которая перестав принюхиваться, насторожилась — нет ли вокруг подозрительных шорохов, — таки этот хитрый, пронырливый человек.

Григорий Иванович для Деркача в настоящий момент был сущим кладом. Если его запродать, как бывшего активиста, можно нажить у немцев авторитет. А если Григорий Иванович у немцев в чести, то перед ним надо вовремя снять шапку. Не сегодня-завтра, считал Деркач, из Германии придут товары, и надо не прозевать, получить позволение властей открыть лавочку.

— Так ты, Дарьюшка, говоришь, он на работу в районе определяется? — Деркач спросил и сам себе ответил: — Ну да, ведь бояться ему нечего. Он от советской власти имел гонение. У него и отец в тридцатом раскулачен был и сам он беспартийный. Так что опять выходит, что вроде власть переменилась, а вроде и не переменилась. Куда ни поверни, и всюду Григорий Иванович. Голова его, конечно, того стоит, чтоб высоко цениться на любом повороте судьбы и при любой власти.

По шажку, по шажку Деркач приближался к порогу хаты. Юркнул в сени и уже выглядывая оттуда, пальцем позвал к себе хозяйку. Дарья Степановна пожала плечами.

— Не верите, что ли, что хозяина дома нет?

— Да как же не верить? Я с тобой хочу без свидетеля, без этого сорванца поговорить, — Деркач кивнул в сторону Антона, мирно сидевшего на порожке. — Я тебе скажу, а ты ему — по приезде. Он теперь за вами на авто прикатит, как барин. В одночасье увезет вас, а я снова не увижу его. А до района мне пешком идти несподручно.

Деркач, не ожидая приглашения, засеменил в хату. Дарья была вынуждена последовать за ним.

Антон ухмыльнулся: Деркачу хочется без свидетелей поговорить, как бы не так! Через конюшню Антон пробрался в кладовку, а там от кухни его отделяла тонкая фанерная дверь, сквозь которую все слышно, как будто с глазу на глаз разговариваешь.

Не успел Антон прильнуть к двери, чтобы услышать секреты Деркача, как на плечо ему легла чья-то увесистая рука. Антон оглянулся и облегченно вздохнул. За печкой стоял Лександр.

— Фу ты, испугался.

— Не трусь, я сам дрожу, — шепнул Лександр. — Кто пришел?

Антон приложил палец к губам, тише, мол. Лександр понимающе кивнул.

За дверью слышались шаркающие шаги Деркача. Мать Антона все просила его:

— Да вы садитесь, дядьку. Ну что вы все ходите, пожалейте свои старые ноги.

— Ноги свои, Дарьюшка, я жалел раньше, при Советской власти. На колхозной работе хоть что угробить можно. А теперь я буду жить для себя, а для себя своих ног не жалко.