Тайная дипломатия Кремля

Черчилль фактически объяснил послу, что открытие второго фронта возможно только в 1944 году. Майский записал слова премьер-министра, но не решился сообщить о них в Москву. В декабре 1941 года министр иностранных дел Англии Энтони Иден прилетел в Москву, чтобы подписать договор между двумя странами.

Сталин сразу предложил подписать и секретный протокол о послевоенном устройстве Европы, в котором Англия признавала бы советские границы по состоянию на 22 июня 1941 года, то есть вхождение в состав СССР стран Прибалтики и отторгнутых от Польши Западной Белоруссии и Западной Украины. Иден ответил, что у него нет полномочий. Договор не был подписан. Иден, вернувшись, сказал, что надо идти на уступки. Черчилль был против, но в 1942 году изменил точку зрения. Он приехал в августе 1942 года, чтобы познакомиться со Сталиным.

Из трех лидеров антигитлеровской коалиции Уинстон Черчилль был самым старомодным политиком, жившим идеалами исчезнувшей Британской империи. Несмотря на свойственный ему цинизм, его глубоко трогали благородные чувства. У Черчилля легко зарождалась эмоциональная привязанность к тем, с кем ему приходилось сотрудничать, временами даже к Сталину. Сталину приятно было, что его признают лидером мирового масштаба. Он пил коньяк с Черчиллем, делил с ним мир и рассчитывал на более доверительные отношения. Черчилль увидел партнера, с которым можно вести беседу, хотя периодически возмущался. И после очередного спора сказал своему помощнику: «Мне говорили, что русские не являются человеческими существами. Так и есть: в шкале природы они стоят ниже орангутангов».

Уинстон Черчилль был как-то неустойчив в своем отношении и к России, и к Сталину. Он то уговаривал Рузвельта выработать единую стратегию против России, то отправлялся в Москву, чтобы договориться о разделе послевоенной Восточной Европы на сферы влияния. Когда Сталин поддержал его идею, Черчилль вернулся в Лондон окрыленный и заявил в палате общин в октябре 1944 года: «Наши отношения с Советской Россией никогда еще не были столь тесными, близкими и сердечными, как в настоящий момент».

Франклин Делано Рузвельт представлялся наиболее загадочным человеком. И по сей день американские исследователи еще не до конца в нем разобрались. Мелкие уловки и высокие принципы — все сочеталось в нем самым невероятным образом. Несмотря на его приветливые манеры, у него не было никаких явных привязанностей. Он всегда оставался политическим деятелем. Его никогда нельзя было поймать на слове. В России к Рузвельту относились заметно лучше, чем к Черчиллю, чье имя было связано с интервенцией стран Антанты после Октябрьской революции. Выступления Рузвельта широко печатались в советской прессе и комментировались самым благоприятным образом.

А Сталин?.. Англичанам и американцам надо было еще отвыкнуть видеть в нем союзника и единомышленника Гитлера, кем Сталин был для них на протяжении двух предвоенных лет. Когда Гитлер напал на Россию, только Черчилль немедленно, в тот же день, вечером 22 июня, выступил за союз с Россией. Другие британские политики — и лейбористы и консерваторы — не верили ни в искренность России, ни в ее мощь. Они еще не осознали того, что обрели союзника в войне с Гитлером.

Американцы готовы были помогать англичанам, но никак не коммунистической России. К тому же первоначально американцы не верили и в то, что Россия сможет противостоять немецкой армии. Двойственное отношение к советским руководителям сохранялось все военные годы.

«Лично мне Молотов был несимпатичен, — вспоминал генерал Уолтер Беделл Смит, начальник штаба войск союзников, впоследствии посол в Москве. — Он всегда корректен и вежлив, но бесцветен. В присутствии иностранцев он не чувствует себя свободно. Он пытается шутить. Но не получается. С иностранцами он агрессивен и упрям. На конференциях, словно нарочно, выводит партнеров из себя…

Молотов — архитектор сближения с нацистской Германией. В ноябре 1940 года он впервые поехал за границу — в Германию. Это был ответный визит после приезда Риббентропа. Молотов пытался сгладить нарастающие разногласия и выяснить намерения Германии. Взятый в плен Герман Геринг говорил мне, что Молотов требовал создания советских военных баз на Босфоре. Геринг сказал мне: «Когда я услышал требования Молотова, я чуть из кресла не выпал. Советский Союз продолжал снабжать Германию продовольствием, нефтью и стратегическим сырьем в соответствии с торговым соглашением. Немецкие самолеты, которые бомбили Лондон, заправлялись бензином, полученным из советской нефти. Первые немецкие корабли, которые вышли в Тихий океан северным путем, чтобы нарушить британские коммуникации, прорвались через лед с помощью советских ледоколов».