Тайная дипломатия

– У меня есть связи на Парижской бирже, если хотите, можно вложить в акции до миллиона франков. Это двести тысяч долларов. Стало быть, на выходе мы можем получить до миллиона долларов.

Чем больше Игнатьев говорил, тем больше меня грызли сомнения.

– Алексей Алексеевич, а можно посмотреть акцию?

Игнатьев достал из бювара ценную бумагу, передал мне.

– Оставьте себе.

Акция. Зеленого – под цвет американского доллара – цвета, с черной рамочкой. Надписи, обозначение номинала, все как положено. Есть картинка – вход в туннель, где соседствует железная дорога и шоссе, а по железке идет веселенький паровозик, пуская дым, а по шоссе катит шикарный автомобиль. Справа – немолодые женщина и мужчина. Он с американской козлиной бородкой, она во французском чепчике. Оба призывно машут руками, словно бы предлагаю покупать акции и не скупиться. Странно, но что-то такое я уже видел. Эх, жаль рисунок мелкий.

– Возьмите, – посоветовал Игнатьев, протягивая мне лупу. Потом граф пренебрежительно сказал: – Качество исполнения плохое. Американцы, что с них взять?

Под четырехкратным увеличением я понял, где же видел эти рисунки. Это же игральные карты, сотворенные в поезде моим художником Сашей Прибыловым. Если укоротить бороду у мужчины, убрать чепчик у женщины, то получатся… М-да… Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская. Семенов, ну не сукин же ты сын?!

Да, еще надо попросить у генерала иголку с ниткой.

Глава двадцатая. Герой-одиночка

Все-таки Наталья на меня обиделась. Слава богу, скандал не устроила, сцену из итальянской жизни не закатила, это ей партийная дисциплина не позволяет, да и воспитание соответствующее у девушки, но губы надула. И ее поймет любая женщина, да и мужчина тоже. Вот представьте себе, если ваш любимый или любимая (а со мной, надеюсь, это именно так) вдруг заявляет, что никак не может встретить Новый год ни с трудовым коллективом, ни с невестой? У него, видите ли, обнаружилось срочное дело.

Нет, кое-что она мне на ушко шепнула, но так, чтобы подчиненные не услышали. И шептала долго. Мол, и какого же… эта сволочь (если кто не понял, то это я), заставил бедную женщину созваниваться с парижскими ресторанами, уговаривать, сулить невероятные деньги, чтобы забронировали за нами три столика? Умные люди начинают заказывать места в кафе и ресторанах почти за месяц. Это Рождество положено встречать дома, в узком семейном кругу, а вот Новый год – на людях, шумной толпой. Столики, разумеется, нашлись. Да что там столики, после той суммы, что мы предложили рестораторам, они нам нашли целый банкетный зал. Небольшой, на двадцать персон, но его аренда влетает в пятьсот франков за ночь. И, вроде, начальник торгпредства старается каждый франк экономить, а тут бах – пять сотен франков выкинул! А во сколько еще обойдется праздничный ужин на двенадцать персон?

А мы прекрасно могли встретить праздник в здании торгпредства, как и планировалось заранее, а ему, видите ли, что-то под хвост попало. А ведь уже готовились. Светлана Николаевна, в свободное от мытья полов и печатания на машинке время холодец варила, а Машенька (молодая машинистка) закупила ингредиенты для винегрета и даже что-то сварила. Соленых огурчиков не удалось достать, придется маринованными обойтись, зато есть селедка, не говоря уже о том, что этому непьющему гаду (это она опять про меня) женщины отыскали две бутылки настоящего русского кваса. Заметьте, это после того, как ты отправил мыть полы самую уважаемую и пожилую.

Вот тут я не выдержал, и фыркнул:

– Пожилым людям полезно вести активную половую жизнь.

Наталья опешила, до нее не сразу дошла скабрезность шутки, а потом не выдержала и расхохоталась.

– Все-таки, гад ты, Вовка… Да и жестоко так говорить.

– Наташа, этой пожилой женщине всего-то сорок с небольшим лет. Немногим больше того, что ты себе накрутила.

– Да я видела, какие взгляды они с Александром Петровичем друг на друга бросают. Хорошо, соломы нет, все бы сгорело. Ладно, товарищ начальник, что тут поделать… Но, если ты на Рождество к родителям не придешь, считай, что я помолвку расторгла.

– Расторгнешь, потом всю жизнь каяться станешь.

– С чего это вдруг? – насторожилась дочка графа.

– Так я из-за тебя холостым останусь. И кто меня, дурака такого, в мужья возьмет?

– Володька, я тебя обожаю, – поцеловала меня Наташа, а потом вдруг жалобно спросила: – Слушай, а может, ну их, дела эти? Никак не пойму, какие могут быть сверхважные дела в новогоднюю ночь?

– Ох, Наташа, ты же сама понимаешь, – вздохнул я. – Не мы хозяева нашей жизни, а жизнь наш хозяин.

Все-таки, как хорошо, когда твоя будущая жена не задает лишних вопросов. Тайна, она тайна и есть.

– Наташ, у меня к тебе просьба есть.

– Да?

– Ты не могла бы перед рестораном домой заскочить? Вроде, у твоего отца сейф есть? Я бы тебе пакет дал, а ты его в сейф прибери, ладно?

– Ладно, попрошу отца, чтобы в сейф убрал. А что, тебя наш сейф уже не устраивает?