Тайная игра

— Как сквозь землю. — Мануэль усмехнулся. — И я, пожалуй, знаю, кто им помог. То есть что.

— Что?

Квестор-дознаватель кивнул на разложенную по мастям колоду.

— Вот эта штука, которую тщетно пытался уничтожить майор Хартман.

— Вы тоже догадались, — оживился Лео, — что тот волшебный кисель создавал не артефакт, а карты?

— Даже немного поизучал их, попросил у господина… как бишь его? Дюбо. Порасспрашивал девочек, особенно темненькую такую. Она много о картах знает. Это волшебный предмет. Они правда принадлежат вашей невесте? — Лео кивнул. — Как, вы думаете, они работают?

— Скрывают магов. Карты прикрыли Бьянку и Эмери от орфов. На меня, правда, орфы зарычали.

— Они рычали на меня. Я все же несколько не тот масштаб, на который карты рассчитаны. Однако судите сами. — Мануэль поднялся и начал расхаживать перед доской, точь-в-точь лектор на уроке. — Сначала в школе был один ребенок, поступивший в прошлом году, Эмери Райфелл. Он родился и обучался в магической семье, он инициирован, хорошо контролирует свою силу, поэтому карты работали в обычном режиме. Потом появилась Бьянка Луиза — я задним числом поинтересовался цифрами потребления абсолюта в дортуарах[34] девочек — так вот, в той комнате, где ночевала она, расход меньше почти на семьдесят процентов. Согревая воздух в спальне, она интуитивно сбрасывала излишек канденция. Она тоже не потревожила детекторы, а вот колода заработала активнее: два мага в школе, нужно тасовать вероятности в более сложном раскладе. Все эти тайные сборища в подвале, частые сдачи, игра настолько активная, что стала заметной… Только идиот мог это упустить, что ж, в этом месяце — я этот идиот. Видимо, заразился вашей манерой расследования.

Лео насупился. Какого черта Мануэль валит на него собственные неудачи? Своих хватает, тоху и боху ему на закорки!

— Не много же надо опытному четырехсотлетнему воплощению Справедливости, — огрызнулся он.

— Ослаб в человеческом мире, простите.

Лео фыркнул.

Однако если бы Мануэль не прикрывал меня все это время, то вряд ли бы я сейчас разгребал кабинет артефакторики. Сидел бы в лабораториях Надзора, и меня потихоньку перерабатывали бы на кристаллический абсолют, или что они с магами делают. Шантажировали бы Беласко и фэй Адальберту.

Мануэль прошелся до двери, обратно к столу, потом повернулся к Лео.

— Так вот. На чем мы остановились? В школу приходит третий маг — и карты включают его в свою игру. В первый раз за все время их существования они включают в игру взрослого человека.

— А затем приходит четвертый, и карты начинают размножаться.

— Да. Если смотреть с этой стороны, не вина вашего трудовика, что он попал под их влияние. Также не вина тихого-мирного священника, что он пошел против системы и помог сбежать малефику.

— Еще скажите, что не ваша вина, что вы скрыли от Инквизиции меня?

Мануэль коротко рассмеялся, блестя зубами.

— Большое искушение свалить на колоду все мои странности и неудачи, но вряд ли церковный суд примет это во внимание. Придется посидеть полгодика взаперти.

— Вас накажут? — поразился Лео.

Инквизитор пожал плечами.

— Положат на полку под табличку с инвентарным номером. Ничего, краткие недели отдыха почти на воле стоили того. Будет что вспоминать долгими зимними вечерами. Но вернемся к картам. Я веду к тому, что они не только прикрывают магов. Вспомните, в этой школе имени Иньиго Люпуса за все пять лет ее существования ни разу не обнаружили ни одного малефика. Ни одного. Я узнавал специально. В других школах случались годы, когда все выпускники благополучно проходили Дефиниции. Но чтобы пять лет подряд?

А ведь точно. Фоули каждый раз это подчеркивал и очень этим фактом гордился. Как будто это его личная заслуга.

Мануэль поднял палец, привлекая внимание.

— Карты выводят магов из игры, понимаете, Лео? Из того круга, где вращаются. Выводят аккуратно и незаметно.

— Да уж, незаметно! Разворотили казарменный, все окна повыбивали, вместо прачечной — руины…

— Так и противостояли картам не абы кто — Санкта Веритас, майор Хартман, Инквизиция и Надзор. Да и внутри, так сказать, группы клиентов возник конфликт.

Лео помрачнел.

— Да… конфликт возник. И, сдается мне, не полностью исчерпан.

Мануэль снова боком уселся на парту, обхватив себя руками, растер плечи.

— Собственно говоря, — он опять смотрел мимо Лео, — собственно говоря, я пытаюсь сохранить единственное, ради чего все это затеял. Приношу извинения из-за мальчика и никак себя не оправдываю. Вы были правы, я потакал своему гневу. Вы были правы, хоть и юны до неприличия.

Лео сглотнул. Он не ожидал, что Мануэль извинится.

— Принимаю, — голос у него дрогнул. — И вы меня простите, пожалуйста. Я вел себя… не совсем честно.

— Не совсем! — Мануэль вскинул голову, глаза его сверкнули. — Знаете, Лео, еще лет сто назад я бы вас… просто сожрал вместе с ботинками.

— Вы воспитали в себе большую сдержанность за сто лет, — немедленно огрызнулся тот.