Тайная история капитализма. Почему мы бедные, несчастные и больные

Maynard Keynes). Кейнс утверждал, что то, что является рациональным для отдельных субъектов, может и не быть рациональным для всей экономики в целом. К примеру, во времена экономического спада, фирмы сталкиваются с тем, что спрос на их продукцию падает, а рабочие сталкиваются со всё возрастающим риском сокращения штатов и снижения заработной платы. Для отдельных фирм и их работников благоразумным будет сократить свои расходы. Но если все экономические субъекты сократят свои расходы, им всем будет только хуже, ибо комбинированным эффектом в результате таких действий станет снижение совокупного спроса, которое в свою очередь увеличит всеобщие шансы на банкротство или увольнение. Следовательно, утверждает Кейнс, правительство, чьей обязанностью является управление всей экономикой, не может прибегнуть просто к увеличенной версии плана действий, рационального для отдельных экономических субъектов. Оно должно всегда целенаправленно вести себя противоположно тому, как ведут себя [все] другие экономические субъекты. Следовательно, во времена экономического спада, оно должно увеличить свои расходы, чтобы уравновесить тенденцию фирм частного сектора и рабочих по сокращению своих расходов. Во времена экономического подъёма, оно должно сокращать свои расходы и увеличивать налоги, чтобы эти меры предотвратили превышение спроса над предложением.

До 1970-х годов, отражая заложенные в неё идеи, главной целью макроэкономической политики было сокращение амплитуды колебаний уровня экономической активности, известных как экономические циклы. Но с момента подъёма неолиберализма и его «монетарситского» подхода в конце 1980-х гг., фокус макроэкономической политики значительно сместился. «Монетаристы» называются так, потому что они считают, что цены растут, когда слишком большой объём денег [в обращении] следует за данным [конкретным] количеством товаров и услуг. Также они считают, что стабильность цен (т. е. поддержание низкого уровня инфляции) является основой благополучия и, следовательно, денежная [эмиссионная] дисциплина (которая требуется для стабильности цен) должна быть наиважнейшей целью макроэкономической политики.

Когда речь заходит о развивающихся странах, Недобрые Самаритяне ещё больше подчёркивают необходимость финансовой дисциплины. Они считают, что у большинства развивающихся стран не хватает самодисциплины «жить по средствам»; считается само собой разумеющимся, что они печатают деньги и заимствуют без оглядки на последствия. Доминго Кавальо (Domingo Cavallo), известный (или печально известный, после финансового коллапса 2002 года) бывший министр финансов Аргентины, однажды назвал свою страну «бунтующим подростком», который не в состоянии управлять своим поведением, и которому нужно «повзрослеть»[206]. Поэтому, считают Недобрые Самаритяне, твёрдая направляющая рука МВФ просто жизненно необходима для обеспечения макроэкономической стабильности и последующего роста в этих странах. К сожалению, макроэкономическая политика насаждаемая МВФ дала почти полностью противоположный результат.

«Грабитель, вооружённый разбойник и наёмный убийца»

Неолибералы считают инфляцию Врагом народа номер один. Рональд Рейган однажды выразился очень красочно: «инфляция так же жестока, как грабитель, так же страшна, как вооружённый разбойник, и так же смертельна, как наёмный убийца»[207]. Они считают, что чем ниже уровень инфляции, тем лучше. В идеале они хотят нулевой инфляции. Как максимум, они готовы принять очень низкую, исчисляемую однозначными цифрами, инфляцию. Стэнли Фишер (Stanley Fischer), родившийся в Северной Родезии [Зимбабве] американский экономист, который в 1994–2001 гг. был главным экономистом МВФ, прямо рекомендует стремиться к уровню инфляции в 1–3 %[208]. Но почему инфляцию считают такой вредной?

Для начала, утверждается, что инфляция – это [своеобразная] форма невидимого налога, который несправедливо лишает людей нажитого непосильным трудом. Покойный Милтон Фридман (Milton Friedman), гуру монетаризма, утверждал, что «инфляция – это такая форма налогообложения, которая может налагаться без [соответствующего] законодательства»[209]. Но незаконность «инфляционного бремени» и, проистекающая из него социальная несправедливость, являются всего лишь верхушкой айсберга.