Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

Вчера почувствовал себя столь отупелым и рассеянным, что вновь поехал к Лайле — только лишь в надежде, что она поднимет мой дух. На этот раз без труда нашел ее склад. Я не осознавал, пока снова не оказался там, насколько мне не хватало исходящей от нее энергии. Мы сидели в оранжерее, с нами была Сюзетта, делавшая пометки в журнале,— снова «Этюд в багровых тонах». Обещал ей, что прочту его. Для такой беседы, что состоялась у нас с Лайлой вчера ночью, времени не было, ибо я смог отлучиться из клиники всего на несколько часов. Лайла интригующая собеседница, и мы пробыли вместе довольно долго, чтобы я смог восстановить искру понимания, утраченную мной ранее. Но теперь эта искра опять исчезла, и я не чувствую ничего, кроме рассеянности и озадаченности.

Выписка сегодня днем выздоровевшей Мэри Келли несколько улучшила мое настроение. Но причины ее рецидива все равно не могу объяснить и не уверен, что она излечилась полностью. Я предупредил ее, чтобы она ни в коем случае не возвращалась в Ротерхит, чтобы не приближалась к нему даже по противоположному берегу Темзы. Для ее успокоения я согласился хранить у себя запасной ключ от ее комнаты в «Миллерс-Корт». Повесил ключ на видное место рядом с часами у себя в кабинете.

20 июля. Ничего не остается, как только посвятить своим делам вторую половину дня. Пытался сосредоточиться на исследованиях, но вдохновения, как и раньше, не было. Чем больше работал, тем больше нарастало чувство подавленности — все идет впустую. Пошел прогуляться, чтобы упорядочить свои мысли.

Проходя через Ковент-Гарден зашел к Стокеру, но он был занят, и я последовал дальше, через мост Ватерлоо и вдоль Темзы. Против своих намерений вдруг оказался в Ротерхите. Зашел к Лайле. К моему удивлению, дверь мне открыл Полидори. Он не очень-то обрадовался, увидев меня.

— Ее нет,— рявкнул он и захлопнул бы дверь прямо перед моим носом, если бы я не подставил ногу.— Если не возражаете,— еще грубее пролаял Полидори,— я очень занят.

Он повернулся ко мне спиной, а за ним в холле я увидел мужчину, которого узнал по опиекурильне. Глаза его были открыты, но ничего не выражали, а голова болталась, словно ему свернули шею. Я шагнул вперед — взглянуть, какую помощь я могу оказать, но Полидори грубо оттолкнул меня и взял мужчину за руку.

— Не лезьте не в свое дело,— прошипел он, так близко придвигая свое лицо к моему, что меня обдало его дыханием, и повернулся к своему спутнику.— Курить не умеет... Ну и перекурил... Эй, ты...-— Он похлопал мужчину по щекам, но наркоман ничего не ответил.

Полидори взял его за подбородок и что было мочи дохнул ему в лицо, но человек так же молча тупо пялился на него.

— Ему нужна помощь,— сказал я.

— Но не ваша,— грубо ответил Полидори.— Спасибо, доктор, у меня медицинское образование.

— Тогда дайте я хоть помогу вам.

— О! Так ваши знания об опиуме сравнялись с моими? Вы так же хорошо, как и я, понимаете принципы наркотической зависимости? Может, вы жизнь посвятили изучению этой области? Нет. Я так не думаю. А поэтому будьте любезны,— даже вежливые обороты речи звучали в его голосе издевательской насмешкой,— валите отсюда и не надоедайте нам!

Он шмыгнул мимо меня и поволок своего пациента через холл к двери, которую я помнил со времени первого посещения. Эта дверь вела в комнату, в которой мы со Стокером обнаружили Джорджа.

— Что вы с ним сделаете? — крикнул я.

Полидори обернулся, задержавшись в дверях.

— А вы что думаете? — спросил он.— Засушу!

Он расхохотался шипящим смехом, захлопнул дверь, и я услышал, как в замке повернулся ключ.

— Почему это вас так волнует?

Я обернулся. С балкона над холлом за мной следила Сюзетта. Я пожал плечами.

Сюзетта поманила меня движением руки:

— Поднимайтесь, и мы вместе подождем Лайлу.

Я вздохнул и прошел через холл к лестнице.

— Вы ведь ненавидите его, не так ли? — осведомилась Сюзетта, протягивая мне руку.

— У меня нет ненависти к людям,— признался я.— Это было бы пустой тратой времени.

— Почему?

— Потому что поддаваться эмоциям — всегда пустая трата времени.

Сюзетта задумалась над моими словами. Ее строгое личико нахмурилось.

— А чему же тогда поддаетесь вы?

— Суждению.

— О чем?

— О том, как оценить чье-либо воздействие на окружающих,

— И если это плохое воздействие, то таких вы ненавидите?

— Нет,— покачал головой я.— Говорю, во мне нет ненависти. Я стараюсь... противодействовать.

— Противодействовать...— Сюзетта повторила это слово, будто на нее произвела впечатление его длина.— Так вы хотите противодействовать Полли?

Я заглянул в ее большие глаза и почувствовал себя не в своей тарелке от того, какой оборот принял разговор с маленькой девочкой. У меня появилось ощущение — необычное при разговоре с ребенком,— что она мной играет.

— Я не верю ему,— сказал я наконец,— вот и все.

Сюзетта молча кивнула. Мы вошли в комнату. Я опустился на диван, а Сюзетта уселась рядышком, продолжая смотреть на меня немигающим взглядом.

— Вы не верите ему, потому что он дает людям опиум? .

— Опиум,— нахмурился я.— Вы слишком юны, чтобы знать о таком.