Тайная история лорда Байрона, вампира. Раб своей жажды

Он осекся и обернулся через плечо, охваченный невольным ужасом. Я также обернулся. Дорога была пуста. Наверху торчали стволы засохших сосен. Их кора была содрана, а ветки мертвы. Они напомнили мне мою семью. По другую сторону тропы лежал ледник, напоминавший застывший ураган. Да, подумал я, если он вообще придет, то придет сюда. Я был готов встретить его. Но тропа была пуста, как и прежде.

На фоне заката, спустившегося на Гриндельвальд, мы услышали топот копыт. Мы обернулись и стали ждать. К нам приближался человек, он был один. Его лицо, как я заметил, имело желтоватый оттенок. Я вытащил пистолет и затем, когда всадник подъехал к нам, вложил его обратно.

— Кто ты? — выкрикнул я.

Это был не паша.

Странник улыбнулся.

— Агасфер,— сказал он.

— Кто ты? — спросил Хобхауз.

Он взвел свой пистолет и держал его наготове.

— Странник,— ответил всадник.

У него было удивительное произношение. Оно обладало красивейшей и трогающей душу мелодичностью.

Он снова улыбнулся и поклонился мне.

— Я странник, как и ваш друг, Хобхауз, всего лишь странник.

— Вы нас знаете?

— Ja, naturlich.

— Вы немец? — спросил я.

Незнакомец улыбнулся.

— Нет-нет, милорд! Это правда, я люблю немцев. Они принадлежат к расе философов, а без философии кто поверит в меня?

Хобхауз нахмурился.

— А почему они не должны верить в вас?

— Потому, мистер Хобхауз, что мое существование — вещь невозможная.

Он улыбнулся и повернулся ко мне, словно почувствовав блеск моих глаз.

— Кто вы? — прошептал я.

Путник ответил мне взглядом таким же глубоким, как и мой собственный.

— Если вам нужно как-то обозначить меня, милорд, зовите меня...— он помолчал,— жидом.— Он улыбнулся.— Да, евреем, ибо подобно всем, кто принадлежит к этой необычной и заслуживающей уважения расе, я принадлежу ко всем странам и одновременно ни к одной.

Хобхауз нахмурился.

— Этот человек сумасшедший,— прошептал он мне в ухо.

Я жестом велел ему успокоиться. Я изучал лицо странника. В нем невероятным образом смешались юность и старость. Его волосы были длинными и седыми, но глаза — такими же глубокими и сверкающими, как и мои. На его лице не было ни одной морщинки. Он не был вампиром, по крайней мере он не казался таковым, и все же его окружал ореол некой тайны, отталкивающей и одновременно вызывающей благоговение.

— Не хотите ли проехаться вместе с нами? — спросил я.

Агасфер поклонился.

— Тогда в путь,— сказал я, разворачивая лошадь.— Нам предстоит ехать еще около часа, прежде чем мы доберемся до гостиницы.

На протяжении всего пути я изучал его. Мы вели беседу. Он говорил по-английски, но иногда переходил на другие языки, не то современные, не то древние — я так и не смог узнать их. Вскоре я понял, что он бывал на Востоке.

Он был с нами за ужином, но рано ушел спать. Я не спал и наблюдал за его комнатой. В два часа я увидел, как он выскользнул из гостиницы. Я последовал за ним.

Он стал взбираться по скалам с необыкновенной скоростью. Он скакал через расщелины и змеей извивался по ледникам. Впереди возвышались вершины гор, словно город мертвых, словно насмешка над человеческими силами, но Агасфер не был смертным, и его не могли остановить эти стены. Нет, я знал, кем он был. Я вспомнил призраков на Пиккадилли, как они меняли свой облик перед моими глазами. Я вспомнил, как схватил пашу за шею и как обнаружил, что держу в руках скелет. Какой силой обладал он, как мог изменяться — я не знал, но был уверен в одном: сейчас в горах я преследовал пашу.

Все время я следил за ним. Вел ли он меня умышленно? Меня это не беспокоило, один из нас должен был умереть, я вряд ли отдавал отчет, кто именно. Я достиг вершины скалы. Моя жертва все еще была впереди. Я огляделся по сторонам Внезапно горы стали пустыми и голыми. Я устремил взгляд вниз, в туман, который клубился вокруг ледника. И тут я услышал шаги позади себя. Я обернулся. Передо мной стоял паша.

Я бросился на него. Он пошатнулся, я увидел панику на его лице, когда он начал падать вниз. Он ухватился за меня и потянул за собой, мы покатились вместе к краю обрыва — пропасть, казалось, звала нас. Я почувствовал, как паша меняется и исчезает у меня в руках, но я крепко держал его и начал бить головой о камни, пока его кровь и мозги не забрызгали все вокруг. Я продолжал бить, даже когда его голова превратилась в череп. Паша начал слабеть. Наконец он затих, и я остановился — его остекленевший взгляд говорил о смерти. Затем разбитое лицо начало медленно меняться. Теперь передо мной лежал Агасфер. Но.я вряд ли осознавал это. Я пронзал его сердце кинжалом вновь и вновь. Я столкнул его тело, наблюдая, как оно сползает в пропасть.

Пребывая в экстазе, я спустился с горы. Я чувствовал жажду. Мне нужно было спуститься на дорогу и найти нут-ника, чтобы насытиться кровью. Впереди из глубокой расщелины бил водопад, подобно развевающемуся на ветру хвосту белой лошади,— это был конь Блед, на котором выезжала Смерть в Апокалипсисе.

— Смерть,— прошептал я, и услышал отзвук этого слова: — Смерть!

Оно прозвучало так, как будто я никогда не слышал его прежде. Внезапно оно показалось мне странным, пугающим, незнакомым.