Тайная любовь

— В том случае, если он приблизится ко мне, — сообщила она Нелли сквозь стиснутые зубы, — и у меня в руках окажется опасное оружие, я покончу с ним и проведу остаток жизни в Тауэре. И вина будет не моя, а его!

— В Тауэре? — Нелли поежилась.

— Да, куда меня заключат за убийство! — Алатея даже не пыталась себя сдерживать. — Ты бы на него посмотрела! Просто описать невозможно! — Она принялась вышагивать взад-вперед перед камином. — Он был еще более невыносим, чем всегда. Я и не представляла, что этот человек может быть таким отвратительным. Едва я сказала, что он не дает покоя кузинам-близнецам и душит их своей заботой, как он принялся душить своей заботой меня!

— Душить?

— Он следил за мной весь вечер, будто я — еще одна его кузина. Он даже пытался мне угрожать и отпугивать джентльменов, стремившихся меня развлечь. Никогда прежде я не чувствовала себя костью, за которую грызутся большие и свирепые собаки. Этот болван стоял возле меня весь вечер, рыча и скаля зубы на всех, кто осмеливался ко мне приблизиться. А как он вел себя, когда я танцевала второй тур вальса с Чиллингуортом! Габриэль вел себя, как… как архиепископ! Можно подумать, сам он никогда в жизни не танцевал ни с одной дамой!

Сложив руки на груди, она продолжала мерить комнату шагами.

— Дело не в том, что он хотел потанцевать со мной, — ему понравилось доставлять мне неприятности! Единственное, чему я рада, — мне все же удалось поколебать его уверенность в том, что он не должен выпускать своих кузин из поля зрения. Зато теперь, похоже, этот тиран перенес свое непомерное внимание на меня! — Она нахмурилась. — Пусть только попробует. Я сыта по горло надменностью мистера Габриэля Кинстера!

— Кого?

Алатея резко опустилась на скамеечку перед своим туалетным столиком.

— Руперта!

Нелли распустила ее прическу и принялась расчесывать волосы.

Алатея отдалась привычным размеренным движениям щетки, которые ее успокаивали, но мыслями постоянно возвращалась к тому, о чем она на время забыла в пылу своего гнева.

— Это продолжается слишком долго — я должна взять дело в свои руки.

— Вы должны?

— Ну разумеется. Он держит в руках все нити, и это становится опасным. Он мой рыцарь, и я сама призвала его на помощь, но он должен научиться считаться с моими требованиями.

«Скоро графине придется снова встретиться с ним, — подумала Алатея, — чтобы рассказать ему о капитане. Но то, что произошло в отеле „Берлингтон“, больше не повторится».

Все это было случайностью; так уж сложились обстоятельства — сочетание места, времени, возбуждения, вызванного тем, что она узнала, и ее слабостью, которой он воспользовался.

— Да, мне придется встретиться с ним снова.

Алатея забарабанила пальцами по туалетному столику. Ей надо будет выбрать для встречи такое место, где она сможет чувствовать себя в безопасности.

— Письмо для вас, милорд.

Чанс торжественно поставил на стол серебряный поднос, которым он пользовался, подавая Габриэлю завтрак и почту.

— Благодарю, Чанс. — Отставив кружку с кофе, Габриэль взял сложенный в несколько раз листок И потянулся за ножом для разрезания бумаг.

— О! — Чанс принялся обшаривать свои карманы. — Вот! — Он наконец достал маленький ржавый ножичек. — Позвольте мне сделать это!

— Нет, Чанс, я сделаю это сам. — Габриэль сломал печать ногтем большого пальца и вскрыл письмо.

Он ждал его последние четыре дня и был слегка раздосадован тем, что графиня медлит. Это промедление он воспринимал как пятно на своей репутации, как то, что она недостаточно высоко оценила его искусство в любви.

И вот наконец письмо пришло.

Он пробежал глазами несколько строк, потом глубоко вздохнул. Итак, она была девственницей. Этого следовало ожидать. Все указывало на то, что она новичок в любовных делах.

Глава 11

Ночь казалась безлунной, и только ветер вздыхал в кронах деревьев, выстроившихся вдоль дороги поблизости от Стенхоуп-Гейт. Именно здесь Габриэль должен был ждать графиню.

Полночь возле Стенхоуп-Гейт — это было решительным прогрессом по сравнению с тремя часами утра в портике церкви Святого Георгия. Должно быть, графиня чрезмерно увлекалась мрачными готическими романами и перечитала их великое множество. В этом случае она или забыла, что ворота парка запирают на закате, или рассчитывала на то, что он проявит свой исключительный талант по части открывания замков. По правде говоря, он так и сделал, и теперь ворота были широко распахнуты.

Где-то вдалеке прозвонил колокол, первая нота полуночной переклички колоколов. Габриэль слушал, как ему вторили колокола с других колоколен. Потом они пере-стали звонить, и тишина вновь повисла в унылой мрачной ночи.

Шум подъезжающего экипажа был первой вестью о том, что ожиданию приходит конец.

Габриэль сделал шаг к обочине как раз тогда, когда кучер остановил лошадей.

— Мистер Кинстер!

Габриэль усмехнулся в темноте:

— Графиня!

Сев в экипаж, он ощутил под собой кожу сиденья и почувствовал присутствие живого теплого существа рядом.

Со вздохом она опустилась к нему на колени, и в ту же минуту он приподнял вуаль и нашел ее губы.