Тайная мать

– Да так, ни о чем. Просто уточняли кое-что… из моих последних показаний. – Я пью чай, а сама ломаю голову над тем, как бы половчее сменить тему.

– Что это ты вдруг так присмирела? – Карли, видимо, что-то почуяла. – Или это как-то связано с Фишером? – И она буквально пронзает меня взглядом, так что я опускаю глаза в чашку, искренне надеясь, что мысли читать она все же не умеет. – Неужели ты… – Я ерзаю на стуле. Вечно у меня на лице все написано. – Точно, ну конечно!

– Извини, я не понимаю, о чем ты…

– Ты к нему ездила? Это ведь там ты целый день пропадала? Ну, признайся же, Тесса! И машину взяла в аренду… Ты ездила к Фишеру, так ведь? – Улыбаясь от уха до уха, журналистка подается ко мне, и ее кошачьи зеленые глаза сверкают.

Я молчу. Щеки у меня пылают, и я снова ерзаю на месте. Она обо всем догадалась. Но это только догадка. Она ничего не знает наверняка. Поэтому надо просто держать язык на привязи и ни в чем ей не признаваться. Иначе этот ад с прессой будет продолжаться бесконечно.

В кухне становится тихо, слышно только, как наверху скребет и постукивает Винс.

– Знаешь что, Карли, я вправду очень устала. Когда там твой брат все закончит? – спрашиваю я.

– Уже недолго осталось, – говорит соседка. – Но, Тесса, ты же говорила с Фишером; что он тебе сказал?

Лицо у меня стало, должно быть, совсем красное – по крайней мере щеки горят так, что в пору весь дом ими обогреть, куда там центральному отоплению.

– Ну скажи мне, это останется между нами, обещаю, – пристает она.

Честно говоря, я просто не верю, что с Карли Дин что-то бывает «между нами». Поджимаю губы и молчу. Если скажу ей сейчас, она снова меня продаст, и тогда прощай надежда на то, что пресса когда-нибудь оставит меня в покое. Наоборот, все станет еще хуже. Эта девчонка беспощадна – впилась как пиявка. Как же от нее отвязаться?

Глава 21

– Послушай, – говорит Карли, становясь серьезной, – только послушай, что я тебе скажу. Ты ведь ездила сегодня к доктору Фишеру? Я клянусь тебе, что не напишу ни строчки о твоем деле, пока мы обе не будем доподлинно знать, что происходит, но ты должна поделиться со мной, иначе как я могу тебе помочь?

А что, если это и в самом деле так? Что, если она может мне помочь? Мне не повезло, сама я не добыла никакой информации. Так может, вместо того чтобы иметь Дин своим противником, мне стоит заполучить ее в союзники? Может быть…

– Ладно. – Она кивает так, словно пришла к какому-то внутреннему решению. – Давай договоримся так – ты скажешь мне все, что знаешь, а я пообещаю тебе не писать ничего, пока мы не выясним все до конца.

Смогу ли я когда-нибудь начать доверять ей? Вряд ли.

Карли вздыхает.

– Хорошо, давай тогда так – я буду показывать тебе все, что напишу, прежде чем это пойдет в печать.

– Сколько тебе заплатят за историю вроде этой? – спрашиваю я – меня вдруг разбирает любопытство.

Соседка ухмыляется, и я тут же раздражаюсь.

– Я могу отстегнуть тебе процент, если ты этого хочешь, – говорит она.

– Мне не нужны твои деньги! – выплевываю я в гневе и вскакиваю с места.

Ухмылку с ее лица точно стерли, зато она протягивает ко мне руки ладонями вперед, словно для того, чтобы умилостивить меня, но это ей не удается. Я поворачиваюсь к ней спиной, вцепляюсь обеими руками в столешницу и считаю до десяти. Господи, и как только эта женщина ухитряется довести меня до белого каления буквально каждый раз, как я ее вижу?

– Извини, – говорит Карли. – Прости меня. Я понимаю, что для тебя дело тут вовсе не в деньгах. И хочешь – верь, хочешь – не верь, но для меня деньги тоже не самое главное. Ну по крайней мере не единственное – я ведь потеряю дом, если не представлю в ближайшее время хорошую историю, – но я правда хочу помочь тебе получить ответы на все вопросы. И поэтому хочу, чтобы ты знала – если с твоей историей у меня что-нибудь получится, я честно отдам тебе твою долю.

– Ты можешь потерять дом? – переспрашиваю я, снова поворачиваясь к ней лицом.

– Ну да, таковы радости фриланса. Сегодня ты на коне, завтра – под конем.

– Мне очень грустно слышать это, Карли. Я совсем не хочу, чтобы ты потеряла свой дом. Просто ты… Вот если б ты была не такой… – Умолкаю, не зная, как закончить предложение. В голову не приходит ничего, кроме «циничной», «продажной» и «бессердечной».

– Да, знаю, иногда я веду себя как слон в посудной лавке, – говорит Дин. – Такая уж я есть, и это качество, которое помогает мне быть хорошим профессионалом. Мама говорит, что я напористая.

– Ну можно и так сказать, – отвечаю я с кривой улыбкой.

– Ладно, Тесса, так что ты об этом думаешь?

Я качаю головой, снова ощущая на себе непрекращающийся нажим журналистки.

– Извини, Карли, но ничего из этого не выйдет. С меня хватит. Мне пора в постель, а тебе – уходить.

– Пожалуйста, подойди сюда и сядь. Выслушай мое самое последнее предложение. Если оно тебе не понравится, то, клянусь, я сейчас уйду и никогда больше тебя не побеспокою. Даже молока больше взаймы не приду попросить, если оно у меня кончится.

– Ты точно обещаешь? – шепчу я.