Тайная мать

– Извини, – отвечаю я, глядя вниз, на обкромсанные конечности ни в чем не повинного растения. – Просто задумалась.

– То-то я и вижу, – говорит Моретти. Но глаза его озорно улыбаются. Интересно. Значит ли это, что он простил мне мой побег от него позапрошлой ночью?

– Бен, – начинаю, – я хотела сказать…

Шеф снова протягивает руку вперед, но на этот раз для того, чтобы я замолчала. Качает головой.

– Никаких объяснений. Давай больше не будем об этом говорить. Друзья? – спрашивает он.

– Да, конечно. Я буду так рада! – С облегчением расслабляю плечи. В последний раз мужчиной, который убеждал меня остаться его другом, был Скотт, и речь шла о нем и Элли, и, помнится, я тогда жутко расстроилась. Теперь это Бен, и мне хорошо, хотя и грустно. Я просто не могу себе позволить потерять его дружбу.

– Сегодня у нас настоящее затишье, – говорит босс. – Я отослал Джанет домой и сам планирую закрыться пораньше. Хочешь зайти на кофе?

Я молчу. Что он имеет в виду: просто кофе или что-то еще? Воспоминание о наших поцелуях размягчает кости у меня внутри, но я должна быть сильной.

– Нет, я не буду на тебя набрасываться, если ты этого боишься, – добавляет Моретти.

– Бен! – Я легонько хлопаю его по руке тыльной стороной кулака. – Поверить не могу, что это говоришь ты!

– Почему? Я просто хотел, чтобы ты чувствовала себя спокойно.

Я заливаюсь краской.

– Ну ладно, тогда пошли. От кофе не откажусь.

Накидываю капюшон, и мы вместе бежим через центр в его сад, а оттуда – в кухню, хохоча, как безумные, оттого, что мы оба промокли.

– Подожди здесь, – говорит босс, скидывая куртку и оставляя меня поливать водой пол в его кухне. Он скрывается в холле, а я пока перевожу дух. Меня начинают осаждать воспоминания о субботнем вечере. Пульс учащается. «Вот здесь, в этой самой кухне, он меня поцеловал». Я начинаю думать о другом, чтобы прогнать эти опасные мысли.

– Держи. – Хозяин дома возвращается с большим бежевым полотенцем в руках и протягивает его мне, а сам пока сушит волосы другим таким же.

– Спасибо. – Стираю капли дождя сначала с лица, а потом принимаюсь за волосы. Снимаю куртку, вешаю ее на спинку стула.

Бен откладывает свое полотенце в сторону и начинает делать что-то непонятное со своей кофейной машиной. Она и сама по себе, со всеми своими кнопками, рычажками и блестящими хромированными деталями, выглядит до того сложной, что, кажется, без инженерного диплома к ней и подходить не стоит.

– Как прошла твоя встреча сегодня утром? – спрашивает Моретти.

Прислоняюсь к разделочному столу задом и начинаю наматывать мокрую прядку волос на палец.

– Да ничего… – Как мне объяснить ему, на что это было похоже сегодня утром, я даже не знаю. – Нормально.

Бен кивает.

– Хорошо.

А, была не была! Он ведь говорит, что хочет остаться моим другом, а мне так надо с кем-то об этом поговорить…

– Вообще-то, – начинаю я, – совсем не нормально. Даже очень… огорчительно.

– Огорчительно? Почему?

И я, не успевая оглянуться, начинаю рассказывать боссу о том, как все было утром. И выкладываю ему все. Слова сыплются из меня, как из дырявого мешка. Я рассказываю ему, как ездила в Крэнборн и встречалась с Фишером. О предупреждении, полученном мной от полиции. О моем открытии, что Фишер, оказывается, работал в больнице, где я рожала.

– И вот, – заканчиваю я свой рассказ, – у них в системе записано, что близнецов у меня принимал Фридленд, а я уверена, что это был кто-то другой. Я не могу доказать, что это был Фишер, но знаю одно – это был не Фридленд, он тогда заболел.

Бен перестает возиться с кофемашиной. Поворачивается ко мне и смотрит на меня как на сумасшедшую. Ну все, допрыгалась, деточка. Теперь он точно решит, что я чокнутая. И поделом мне.

– Извини, – говорю я. – Не надо было мне все это на тебя вываливать. Это нелегко переварить, я знаю.

– Весь вопрос в том, – начинает босс, не обращая ни малейшего внимания на мои извинения, – почему у них в записях указан Фридленд, если его даже не было там в ту ночь.

– Потому, что Фишеру есть что скрывать?

– Похоже, что так, – соглашается Бен и задумчиво скребет себе подбородок.

– Так значит, ты мне веришь?

– А почему нет?

Я хихикаю.

– Потому что все, кому я об этом ни расскажу, начинают думать, что я чокнулась. Хотя вот это, наверное, уже лишнее.

– Я не считаю тебя чокнутой, Тесса. Я считаю, что последние несколько лет твоей жизни оказались исключительно тяжелыми и что все эти годы ты боролась одна, не получая и половины той поддержки, которую заслуживаешь.

У меня перехватывает горло, и я внутренне молюсь, чтобы не заплакать.

– Спасибо, – шепчу. – Для меня это так много значит…

– А что же твой муж? – спрашивает Бен.

– Скотт? А что с ним?

– Я знаю, что вы расстались, но ведь должно же у него быть какое-то мнение обо всей этой истории с Фишером. Как он все это объясняет?

– Я не стала говорить ему о том, что еду в клинику. И не знаю, скажу ли.

– Надо сказать, – возражает Моретти. – Он должен узнать об этом. Это ведь и его дети тоже.