Тайная полиция в России. От Ивана Грозного до Николая Второго

Когда в начале 1909 г. Лопухина арестовали якобы за содействие революционерам, Меньщиков понял, что надо бежать за границу. Сославшись на усталость, он получил разрешение поехать отдохнуть (с сохранением ежемесячного жалованья) и осенью благополучно выехал на юг Франции. При помощи переправленных на Запад документов он продолжал разоблачать двойных агентов, понимая, что делать это анонимно ему долго не удастся.

Он мог оказаться под подозрением не только в связи с разоблачением Азефа, но и в связи с делом Зинаиды Жученко — еще одного двойного агента, члена партии эсеров. Ее особенно ценили в Петербурге. Меньщиков знал, что его информация о Жученко сильно встревожила эсеров в Париже. Получив сведения, что она является полицейским агентом, они обратились к Бурцеву, требуя ее разоблачения. Все это происходило в феврале 1909 г., когда Лопухин предстал перед судом.

Жученко стала полицейским агентом в 1893 г., работала осведомителем под началом Зубатова и была задержана во время группового ареста кружка революционеров, членом которого состояла. Чтобы никто не заподозрил ее настоящей работы, она отбыла заключение в Бутырской тюрьме, а затем была сослана на пять лет в Сибирь. В апреле 1898 г. она бежала в Европу, естественно, не без помощи охранки.

Следующие семь лет Жученко доносила на «друзей-революционеров», находясь в Германии, а в 1905 г. вернулась домой в Москву, чтобы принять участие в проводившейся эсерами кампании, состоявшей, в частности, в грабежах, которые революционеры называли «экспроприацией». Жученко стала членом областного комитета партии, благодаря чему ей удалось спасти жизнь минскому губернатору П.Г. Курлову, вовремя предупредив охранку о готовящемся покушении.

В 1909 г. после разоблачения Азефа Жученко поняла, что ей грозит та же участь, и она вслед за Меньщиковым вернулась на Запад. В отличие от Меньщикова, Жученко сильно рисковала, уезжая из сравнительно безопасной России к больному сыну в Германию, чтобы спасти его от возможного возмездия со стороны революционеров. Она знала, что если ее убьют, охранка будет платить пенсию ее сыну.

Летом ее выследил Бурцев. В письме он попросил Жученко о личной встрече. Они встретились в августе. Понимая, что молчать и отпираться бесполезно, Жученко призналась, что является агентом охранки. Ее не мучили угрызения совести, она искренне считала, что охранка выполняет необходимую, героическую и благородную миссию.

Вскоре Центральный комитет партии эсеров публично осудил Жученко «за провокацию». Она же назвала это обвинение «пресловутым дискредитированием и прочей пальбой из пушек по воробьям». Никто не пытался ее убить.

Тем временем Меньщиков продолжал свои разоблачения, выбирая поверенных среди революционеров. Одним из них был меньшевик В.И. Горев. Ему Меньщиков сообщил конспиративные имена агентов охранки, состоящих в партии эсеров, и посоветовал, как установить их личности.

Кроме того, Меньщиков и Горев публично огласили некоторые отчеты охранки (этот материал предоставил Меньщиков), чтобы опознать их автора, агента-провокатора охранки. Определив, что шпион проживает в Ростове, они его безошибочно вычислили — им оказался Яков Житомирский, большевик, доверенное лицо Ленина. Несмотря на то что Бурцев поделился с Лениным своими подозрениями, тот продолжал доверять Житомирскому до тех пор, пока после свержения самодержавия в 1917 г. не получил надежных доказательств его связи с охранкой.

В сентябре 1910 г. Меньщиков передал свои мемуары в парижскую газету «Le Matin». Эта публикация нашла широкий отклик во французской и русской прессе, особенно бурно комментировались беспринципные действия российского имперского правительства. Охранка вынуждена была готовиться к дальнейшим разоблачениям.

В предреволюционные годы Лопухин, Бакай, Бурцев и Меньщиков вывели из игры многих видных агентов внутреннего наблюдения, дискредитировав своими разоблачениями охранку в глазах общественности и в России, и за границей. Лишь немногие оправдывали деятельность таких агентов необходимостью получить сведения о планах революционеров, большинство осуждало их за провокацию, соучастие в преступлениях и актах насилия.

Глава 9 Богров и убийство Столыпина

1 сентября 1911 г. в киевском городском театре был смертельно ранен председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин. Покушение на Столыпина в Киеве иногда сравнивают с убийством Джона Кеннеди в Далласе. Несмотря на очевидные различия между царским премьер-министром и американским президентом, общее состоит в том, что обстоятельства их гибели до сих пор покрыты тайной. Вопреки официальным выводам об убийцах-одиночках получили распространение версии о широкомасштабных заговорах против этих политических деятелей. В случае со Столыпиным, погибшим от рук секретного сотрудника охранного отделения, эти подозрения, естественно, пали на тайную полицию.