Тайная полиция в России. От Ивана Грозного до Николая Второго

Так или иначе, в сентябре Тихомиров написал прошение царю. Александр III его простил, а Рачковский использовал свои связи в прессе, чтобы история бывшего лидера «Народной воли», предавшего революцию и террор, получила широкую огласку. В конце года Рачковский субсидировал выход памфлета Тихомирова под названием «Почему я перестал быть революционером».

Зволянский способствовал награждению Рачковского, написав в своем отчете, что последний вот уже 15 лет служит трону верой и правдой и до сих пор не был отмечен. Александр III пожаловал Рачковскому орден св. Анны третьей степени. Кроме того, принимая во внимание тяжелые условия работы Рачковского и тот факт, что он прекрасно справляется со своими обязанностями, Зволянский выхлопотал для него разрешение не подавать регулярных рапортов. Зволянский «с полной справедливостью причислял заграничную агентуру к числу самых лучших (если не лучшей) русских политических агентур, заслуга организации которой всецело принадлежит г. Рачковскому…».

III

Несмотря на то что охранка и заграничная агентура вели успешную борьбу с «Народной волей», в конце 80-х годов и эта, и другие революционные группы все еще представляли серьезную опасность. В середине 80-х годов Судейкин почти полностью разгромил «Народную волю» в России, но разрозненные ее члены стали снова мобилизовываться при помощи сильного заграничного крыла организации. По словам Дурново, «эмигранты не могут сами по себе, без содействия лиц, проживающих в империи, ни приготовить чего-либо серьезного, ни тем более осуществить свои замыслы»; поэтому он решил вернуть Ландезена, будто бы представлявшего парижский кружок «Народной воли», в Россию и с его помощью раскрыть имена революционеров и их явки в империи, а если удастся — спровоцировать их на инкриминируемые действия.

Ландезен вернулся осенью 1889 г. Он появился в Петербурге в небольшой группе террористов-радикалов, которым он представился как доктор Миллер. Ландезен утверждал, что его послали в Россию парижские революционеры Юрий Рапопорт и Владимир Бурцев, и предлагал свою помощь в организации серии убийств. Несмотря на то что лидер группы по прозвищу Блондин пытался уклониться от немедленных действий, говоря, что для начала ему надо собрать людей и деньги для такого предприятия, Ландезену удалось встретиться с другими членами группы, включая местную активистку Н.К. Истомину и еще одну важную персону (проездом в Петербурге), которую уважительно называли Профессор. Поговорив с ними, Ландезен узнал много подробностей о революционных кругах в Москве, Киеве, Одессе и Вильно, а также получил необходимые ему имена и адреса.

В меморандуме от 29 ноября Дурново объяснял, что он умышленно не стал арестовывать так называемого Профессора, чтобы полиция смогла проследить все его контакты с революционерами в России и за границей. Ландезен, который считал себя в полной безопасности, тем временем посетил Вильно, Москву, Нижний Новгород, Харьков, Одессу и Киев, где у него 27 декабря была назначена встреча с Профессором.

Хотя встреча не состоялась, Ландезен во время своего путешествия узнал, что Профессор, подлинное имя которого было С.Я. Фойнитский, помог петербургской группе сформировать центр революционной организации. Утверждая, что товарищи в Париже должны быть осведомлены о намерениях новой группы для организации сотрудничества, Ландезен попросил Фойнитского передать ему письменную программу действий группы и встретиться 17 декабря в Москве. На встречу явилась революционерка Истомина, но она говорила лишь о терроре как главном средстве борьбы группы. На вопрос Ландезена о конкретных планах группы она отвечала уклончиво, говоря, что «нужен систематический террор, и больше ничего».

В середине декабря Дурново похвалил Ландезена за «удовлетворительные результаты» его работы. Он не только подтвердил «действительное значение» заговорщиков, уже известных полиции, но и узнал имена новых сообщников, а также адреса двух конспиративных квартир, служивших им местом встречи. Теперь Ландезену оставалось только «забросить удочку»; используя информацию, полученную при перехвате писем террористов из Парижа в Петербург, и сообщения Ландезена, который находился в близких отношениях с Бурцевым, Дурново смог своевременно арестовать Фойнитского, Истомину и их товарищей.

Ландезен тем временем убеждал террористов в Петербурге, что он ничем не сможет им помочь в Париже, если они на деле не докажут свою преданность революции. В начале января, к великой досаде Ландезена, революционеры сообщили ему, что решили напрямую поговорить с Бурцевым и Рапопортом во время их тайного визита в Россию. Ландезен собирался возвращаться в Париж, а Дурново незамедлительно принял меры, чтобы ни один эмигрант не покидал Парижа или Швейцарии без его ведома.