Тайная сила масонства

«Собрание встретило его слова одобрением и позволило еврейским депутатам, как почетными гостям, присутствовать при совещаниях».[468] Они то главным образом и были те, посторонние лица; которые вмешивались в дела национального собрания и незаконно принимали участие в голосованиях, как мы это указывали в своем месте.

«Еврейское юношество Парижа и прибывшие из-за границы евреи вмешивались во все революционные события. Даже небогатые евреи приносили свою лепту на алтарь отечества, чтобы помочь ему в финансовой нужде».[469]

Однако национальное собрание колебалось давать евреям равноправие, опасаясь гнева народного и кровавых погромов. Были и прямые противники евреев. Так ультра революционер Рюбелль был настроен против них.[470]

Тогда евреи не пощадили никаких средств и раздали в Париже громадные суммы. Между прочим ими был подкуплен красноречивый адвокат Годар. Он явился во главе пятидесяти национальных гвардейцев– евреев (в числе которых находился польский еврей Залкинд Гурвиц), в собрание коммуны (28 января 1790 года) и потребовал дарование евреям полного равноправия. Председательствующий обещал поддержать их просьбу. На другой день Кайе де Жервилль произнес речь, в которой между прочим сказал: «ни один гражданин не показал себя более ревностным к завоеванию свободы, чем евреи… Ни одно из порождений деспотизма и невежества не должно пережить возрождение свободы и освящение человеческих прав…»[471] и т. д. в том же знакомом нам духе.

Наконец только 27 сентября 1791 года, после одиннадцати неудачных попыток этого рода, евреям были дарованы полные права французского гражданства накануне самого роспуска национального собрания. Спрашивается, что же удерживало до тех пор собрание от этого шага Ведь казалось, что собрание; наполненное друзьями евреев, должно было бы первым делом освободить евреев «от порождений деспотизма и невежества». Почему же оно сделало это столь неохотно? Ответ ясен: боялись гнева народного, боялись кровавой народной расправы.[472] Только когда общественное мнение было достаточно подготовлено путем непрерывного крика о необходимости еврейской эмансипации, дерзнуло национальное собрание совершить то, что являлось его основной целью и для чего оно было созвано.

Французская революция широко велась на еврейские деньги. Грец приводит крупные суммы, пожертвованные евреями и пользу революции.[473] Особенное рвение выказывали евреи при закупке конфискованных церковных имуществ. Тут наконец во всю проявилась их затаенная вековая ненависть к Христианской. Церкви.

Весьма знаменательно, что натиск революции совершенно не коснулся еврейской религии. Злоба и ненависть революционеров была всецело направлена (вернее направляема) только против Христианства.[474] Но больше всего обратился израильский гнев на несчастную королеву Марию-Антуанетту. Только евреи способны выдумать те утонченные пытки, коим подвергли они свою жертву.

«Обесчещивая королеву Марию-Антуанетту, — пишет Бурнан, — евреи этим мстили за все, что перенесли их предки в течении средних веков. Они также вымещали на ней всю свою злость против Марии– Терезии, которая, как известно, была их заклятым врагом».

«Со времен Христа, — продолжает Бурнан, — не было более тяжких страданий, чем страдания этой королевы; народ, часто не понимающий всех ужасов, на которые его натравливают, был приучен ненавидеть ее под кличкой «австрийки», клички, распространенной бесчисленными пасквилями и памфлетами. Когда перечитываешь все подробности этой медленной пытки, невольно спрашиваешь себя, как мог человек выдержать столько страданий! Мы тут находимся в присутствии неслыханной утонченности нравственных истязаний, неслыханное изобретательности в умении бредить рану, способной довести почти до сомнение в милосердие Божье; — все это носит на себе такой чисто-еврейский отпечаток, что невольно мысли переносятся к Распятому на Голгофе, когда вспоминаешь о неописуемых исключительных страданиях этой женщины, которых ни Людовик XVI, ни сестра его не испытывали!»[475]

XVII

Всюду; куда вступало французское республиканское войско, евреи становились, чуть ли не первыми людьми. В Голландии они еще ранее основали тайное общество «felix liberate», имевшее девиз: «свобода, равенство, братство»; когда же туда вступили французские войска, девиз этот сделался государственным. То же произошло во всей Германии и Италии.[476]

Один молодой еврей Михаэль Берр даже обратился к государям и их народам от имени «всех жителей Европы, исповедующих иудейскую религию» (1801) с воззванием снять с евреев гнет.[477]

Столь явные происки евреев и роль их во французской революции не ускользнули от внимания многих людей того времени и заставили их возвысить свой голос против «гонимого» племени. В числе их между прочим явились два величайшие гения XIX века — Гете и Фихте.