Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

В 1926 г. Коллегией ОГПУ, Особым совещанием при Коллегии ОГПУ, а также на чрезвычайных сессиях губернских судов было заслушано еще 205 дел, связанных с подделкой, изготовлением или сбытом фальшивых денежных знаков, в 1927 г. — 243 дела. К 1 марта 1928 г. были раскрыты еще две организации фальшивомонетчиков: одна — в г. Москве, существовавшая 6 месяцев, и вторая — в г. Калуге, производящая фальшивые казначейские билеты в течение двух с половиной лет.

Интересен тот факт, что деньги на борьбу с фальшивомонетничеством шли не из бюджета ОГПУ, а финансировались правлением Госбанка СССР. По-видимому, это было связано с тем, что в момент образования «тройки» по борьбе с фальшивомонетничеством бюджет ОГПУ не предполагал финансирования этой деятельности и правительство было вынуждено оказать здесь свою помощь. В дальнейшем, в связи с создавшимся прецедентом, финансирование осуществлялось Госбанком СССР. Так, на организацию этой работы было выплачено в 1923–1924 операционном году 65 тыс. рублей, в 1924–1925 году — 130 тыс. руб., в 1925–1926 году — 135 955 руб., в 1926–1927 году — 167 940 руб., в 1927–1928 году — 133 970 руб.

* * *

За рассматриваемый период в системе органов госбезопасности были созданы подразделения, способные вести эффективную борьбу с фальшивомонетничеством. Был организован свой агентурный и осведомительный аппарат, отработано взаимодействие с другими подразделениями органов государственной безопасности.

Созданная централизованная система учета фальшивок, немедленное реагирование на их появление способствовали установлению в кратчайшие сроки мест действия организаций фальшивомонетчиков и принятию мер по их ликвидации.

Был выработан комплекс мер, включавший в себя работу по обнаружению организаций фальшивомонетчиков на территории СССР, а также каналы ввоза в страну фальшивых денежных знаков, изготовленных за границей.

О.Б. Мозохин История создания ЦК Трудовой крестьянской партии 1 [347]

Обстановка в стране в начале 1930-х гг. была сложной, это время острейшего политического противоборства внутри большевистской партии. В ЦК ВКП(б) велась борьба с «правыми», шла подготовка судебных процессов: Промпартии, Союзного бюро ЦК РСДРП (меньшевиков), Трудовой крестьянской партии (ТКП) и др. Внутреннее положение осложнялось и напряженной международной обстановкой. В этих условиях И.В. Сталин стремился как можно быстрее расправиться со своими политическими оппонентами внутри страны, с целью сохранения своей власти.

Провалы в социально-экономической политике на селе в начале тридцатых годов вынудили партийное руководство искать виновных за срывы темпов коллективизации.

Они были найдены. 17 июня 1930 г. заместитель председателя ОГПУ Г.Г. Ягода сообщил И.В. Сталину о деятельности контрреволюционных и вредительских организаций в сельском хозяйстве. Было установлено, что их политическим центром являлось Московское общество сельского хозяйства во главе с Н.Д. Кондратьевым, А.Н. Макаровым, А.В. Чаяновым и др.[348]

19 июня 1930 г. Кондратьев был арестован, а 20 июня следствие по его делу начал помощник начальника Экономического управления (ЭКУ) М.И. Гай. Кондратьев вспоминал: «М.И. Гай не предъявил мне никакого определенного обвинения. Он предложил мне разоружиться, т. е. чистосердечно рассказать о своих преступлениях. После моего заявления, что я не знаю за собой никаких преступлений, М.И. Гай резко повысил тон и, употребляя оскорбительные для меня выражения, объявил, что рано или поздно он заставит меня признать мои преступления или я буду расстрелян, что он с величайшим удовольствием будет требовать моего расстрела и, пользуясь достаточным влиянием в Коллегии ОГПУ, добьется для меня высшей меры, что я должен совершенно серьезно учесть судьбу Пальчинского, который также не хотел разоружиться и был расстрелян, что если я и могу еще спасти себя, то только чистосердечным раскаянием»[349].

Допрос, продолжавшийся с 11 час. вечера до утра, произвел ошеломляющее впечатление. Кондратьев полагал, что можно доказывать свою невиновность, опровергая конкретные факты, которые приводятся в качестве улик, но невозможно доказывать свою невиновность, если не выдвинуто никаких обвинений, когда предъявлено лишь общее требование: доказать, что ты не преступник.

Авторитетным представителем следствия было дано понять, что Кондратьев рассматривался ими как пойманный преступник, подлежащий расстрелу. При этом следствие в качестве единственного шанса предлагало ему попытаться спасти себя чистосердечным разоружением, т. е. рассказом о преступлениях, которых оно не называло.