Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

Реальных сил и средств для организации эффективной обороны высот в районе оз. Хасан у пограничников 59-го погранотряда не было. При общей численности личного состава застав, комендатур и маневренной группы в 1225 чел. и протяженности охраняемого участка границы 237 км плотность охраны составляла лишь 5,1 чел. на километр[399]. При попытке задержания нарушителей последние, оставляя без внимания предупредительные меры пограничников, спешно устремились обратно, в Маньчжурию. Выстрелом, произведенным В.М. Виневитиным из винтовки, на советской территории один участник группы был убит, второй — ранен. Убитым нарушителем оказался японец Сакуни Мацумма (в некоторых источниках — Сякуни Мацусима[400]), 26 лет, жандарм особой службы в пос. Янхендон. При нем были обнаружены бинокль, маузер, заряженный на 8 патронов, из них один был в патроннике, фотоаппарат, заряженный пленкой, блокнот с записями о наблюдении за советской территорией.

Для дальневосточной границы в целом и посьетского направления в частности переходы групп японских солдат на советскую сторону не являлись в тот период редкостью. Согласно сообщению начальника Пограничных и Внутренних войск НКВД СССР комдива А.А. Ковалева от 16 июля 1938 г. в адрес Н.И. Ежова, «за последнее время японцы вели усиленную подготовку к захвату указанной высоты (Заозёрная), производили работы по прокладке к ней телефонного провода. Захват этой высоты японцами позволил бы им вести наблюдение за нашей территорией». Все чаще фиксировались многочисленные нарушения границы японскими военнослужащими с применением оружия[401]. Причем не только стрелкового. Начальник УНКВД ДВК и Особого отдела КДФ старший майор госбезопасности Г.Ф. Горбач сообщал в Москву о том, что 28 июля в 8.30 часовыми Усть-Сунгарийского укрепрайона было отмечено движение от маньчжурской деревни Саньтунь в нашу сторону дымовой волны в 8 километрах серовато-голубоватого оттенка, характерно стелющейся по поверхности воды. Под прикрытием дыма фиксировалось прохождение 4 японо-маньчжурских шаланд. Советское командование расценивало «пуск волны как пробу агрессии или провокации частей укрепрайона в связи с общей обстановкой». Первые же случаи применения против советских войск химического оружия фиксировались еще 16 января 1937 г. (район с. Константиновка Амурской области) и 28 июня 1938 г. (Гродековский район, Приморье)[402]. В дальнейшем японская сторона не остановилась и перед применением отравляющих веществ раздражающего действия — хлорацетофеноновых дымов[403]. Последующие сообщения из УНКВД ДВК в Москву способствовали в итоге решению вопроса о снабжении частей КДФ газоопределителями, которых, равно как и сумок химического разведчика, было крайне недостаточно.

Документальные материалы государственных и ведомственных архивов объективно отражают практически все аспекты сложившейся в период конфликта ситуации[404]. Так, среди основных проблем, выявленных подразделениями военной контрразведки еще в начале боев, стали некомплект личного состава и слабый уровень его подготовки. Например, 196-й стрелковый полк (сп) насчитывал 400 чел., 200 из которых ежедневно находились на хозяйственных работах. Отрывались от занятий на заготовку дров, сена, овощей и т. п. в ущерб совершенствованию боевых навыков и пограничники[405]. Отметим, что большинство вскрытых органами НКВД недостатков в дальневосточных соединениях и частях РККА и РККФ нашло подтверждение в известном приказе Народного комиссариата обороны (НКО) СССР № 0040 от 4 сентября 1938 г. о результатах рассмотрения Главным Военным советом РККА вопроса о событиях в районе оз. Хасан и мероприятиях по оборонной подготовке дальневосточного театра военных действий. Позже частично их озвучил и командующий 1-й Отдельной Краснознаменной армией (ОКА) комкор Г.М. Штерн на заседании Военного совета при НКО СССР 26 ноября 1938 г., посвященном хасанским событиям[406].

Г.М. Штерн

Большой некомплект в отдельных частях лимитировал возможность эффективного использования имеющейся боевой техники, приводил к необходимости переукомплектовывания частей при привидении их в боевую готовность. В результате части шли в бой в условиях, когда командиры не знали большинства своих бойцов, а последние не знали в лицо некоторых своих командиров. В ряде случаев это приводило к тяжелым последствиям. «В штабе ВВС КДФ чувствовалась растерянность, неорганизованность, — телеграфировал Г.Ф. Горбач 3 августа 1938 г. Н.И. Ежову и начальнику 2-го Управления НКВД СССР комбригу Н.Н. Федорову, — 117-й авиаполк средствами ПВО не обеспечен, личный состав пулеметных отделений не подготовлен, стреляли всего один раз с оценкой “плохо”. В 53-й штурмовой авиабригаде из 45 самолетов Р-10 вполне исправных только 9… Почти все авиачасти Первой армии не обеспечены кислородом и кислородными аппаратами». Также отражалось неблагополучие с медицинским снабжением: «сан{итарный} отдел фронта не обеспечен врачами… Врачи в большом некомплекте. В связи с чем затруднено обслуживание раненых».